Тут уж не выдержала Надя:
— Стыдитесь, Ваше Величество!.. Вася, не удерживайте меня, я знаю, что это вмешательство, но молчать не могу. Главное же не военная сила, а воля к свободе! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!
— Замечательно! — во всю глотку загромыхал хозяин. — Вот под этим вот боевым кличем мы и отправимся в поход за правое дело!
— Ну ладно, я согласен, — обреченно развел руками король. — Что вы собираетесь делать?
— Перво-наперво пошлю гонцов к своим соседям, благородным рыцарям, — деловито заговорил Беовульф. — Думаю, к завтрему все соберутся. И под вашим мудрым руководством, — церемонно поклонился хозяин в сторону Его Величества, — будем думать, с какой стороны нам лучше наступать на королевский замок…
И тут Дубов со всех сил хлопнул себя по лбу:
— Замок! Боже мой, какой же я дурак!..
— Не вы один, — утешил его Беовульф. — A в чем, собственно, дело?
— За всеми сегодняшними хлопотами я совсем забыл о Покровском. Ну, об Иване-царевиче. Ему же было дано указание в случае удачи проводить расколдованную княжну в королевский замок. — Василий даже поежился, вспомнив о недавней поездке к Виктору.
— Да уж, туда им идти никак нельзя, — озабоченно покачала головой Надя.
— Вряд ли Иван так быстро расколдовал Марфу, — несколько успокоившись, заговорил Дубов. — Но предупредить его непременно нужно. Попросим Гренделя, он же обещал повести нас к тому месту, где заколдовали Марфу.
— Точно! — радостно подхватил Беовульф. И уже тише продолжал: — Жаль, что сам я лично не смогу туда пойти — нужно готовиться к приезду доблестных рыцарей. Но вы с Гренделем запросто можете туда прогуляться… Эй, Грендель! — гаркнул хозяин, так что у гостей аж уши заложило. Грендель же в это время рассеянно прохаживался в дальнем конце залы с отрешенно-задумчивым выражением на лице.
— A? Что? — обернулся он. — A я тут стихи сочиняю… — И поэт нараспев прочитал:
— Уж нет ни боли, ни тревоги
В душе, исполненной тоски.
Мы разошлись, как две дороги,
Не слившись, будто две реки…
— Это он все о той змеюке, о госпоже Глухаревой, — вполголоса пояснил Беовульф, украдкой смахнув сентиментальную рыцарскую слезу. — Все никак не забудет ее, бедняга.
— Господин Грендель, мне вновь нужна ваша помощь, — заговорил Василий, когда поэт дочитал свой новый шедевр.
— Да-да, я все слышал, — откликнулся Грендель. — Ну что же, сходим. Прямо с утра и отправимся.
A Беовульф тем временем развертывал перед Александром грандиозную картину:
— Представляете, Ваше Величество, собираются здесь, в этой самой зале, все наши благородные рыцари — ну, как всегда, свары, старые дрязги, никто друг друга слушать, конечно, не хочет. И тут распахиваются вон те двери, и въезжаете вы на белом коне и говорите: «Друзья мои, доблестные рыцари, отложите в сторону свои разномыслия, и вперед за свободу!». И все как один преклоняют колена и, целуя свои булатные мечи, отвечают: «Веди нас, наш славный и законный король, на грозную битву за справедливое дело!»
— Ну, насчет белого коня это уж как-то немного слишком, — с сомнением покачал головой Александр. — Я ж не Калигула все-таки.
— Ну ладно, можно и без белого коня, — нехотя согласился Беовульф. — Тогда так: открывается дверь, и на пороге вы — весь в белом… — Беовульф аж сладко зажмурился, представляя себе в подробностях сию восхитительную мизансцену.
* * *Уже начало смеркаться, когда черная карета, запряженная рысаками, прогрохотала по каменному мосту и, миновав мощные ворота Белопущенского кремля, остановилась перед входом в Военный приказ. Подскочившие стрельцы с низкими поклонами отворили дверцу, и из кареты вышла высокая светловолосая дама в темном платье. A уже на крыльце ее лично приветствовал воевода Селифан:
— O, Анна Сергеевна, вы приехали! — Воевода церемонно поклонился и в порыве чувств даже поцеловал даме ручку. — A мы вас так ждали… Барон Альберт готов побеседовать с вами хоть сей миг.
— Ну что ж, побеседуем, — процедила Анна Сергеевна, и Селифан повел гостью в сторону мрачного серого здания, где на втором этаже располагался кабинет князя Григория, ныне занимаемый бароном Альбертом.
Кучер щелкнул кнутом, и лошадки зацокали в сторону каретного амбара. И никто даже не заметил, как из кареты выскочило какое-то маленькое существо.
— Эх-ма, совсем растрясло в дороге, — бормотал необычный пассажир, быстро семеня по каменной площадке перед Приказом, — то ли дело у бабки на печке… — И с этими словами он юркнул под крыльцо.
В это время Анна Сергеевна и Селифан неспеша шли по территории кремля.
— A я ведь, как вы понимаете, не просто так сюда приехала, — говорила госпожа Глухарева, — а со вполне определенными целями.
— Догадываюсь, — вздохнул воевода. — Поверьте, Анна Сергеевна, я целиком на вашей стороне, но от меня мало что зависит.
— Так делайте же что-нибудь! — повысила голос Глухарева. — A то заварили всю эту кашу, и в сторону, а Виктора оставили на произвол судьбы. Или, вернее, на произвол этих мерзавцев Беовульфа и боярина Василия. Тогда уж не стоило и начинать!
— Да я уж говорил барону, — безнадежно пожал плечами Селифан, — а он словно и не слышит.
— Не слышит, говорите? — прошипела Анна Сергеевна. — Ну так я сама с ним поговорю. Уж меня-то он услышит!
— Ну, только вы не очень-то усердствуйте, — охладил Селифан пыл дорогой гостьи. И, остановившись под облетевшей осиной, надолго задумался. Глухарева ждала, брезгливо поглядывая на охранников, которые торчали чуть не на каждом шагу. — Кажется, я догадался, как можно воздействовать на Альберта, — наконец заговорил воевода. — Только вы, Анна Сергеевна, ни во что не вмешивайтесь.
— Попытаюсь, — выдавила из себя Анна Сергеевна. И так резво двинулась вперед, что воевода едва за нею поспевал.
— Погодите, — бормотал он, — я уж не мальчик. Пятьсот годков без малого, как-никак…
Барон Альберт при виде входящей в кабинет Анны Сергеевны был сама любезность:
— Ах, дорогая моя, как я рад вас видеть! Хорошо ли доехали?
— Премерзко, — бросила Анна Сергеевна. — И я вообще предпочла бы сюда не ездить!
— Ну что вы, Анна Сергеевна, — расплылся в радостной улыбочке Альберт, — ведь вы же знаете, как мы вам завсегда рады! Вы для всех наших начинаний — как соль, необходимая в любом кушанье.
Благосклонно выслушав сей сомнительный комплимент, Глухарева хотела уже приступить к делу, но ее опередил Селифан:
— Видишь ли, Альберт, положение в Мухоморье тревожит не только Анну Сергеевну, но и лично меня. Я уверен, что и ты всполошился бы, если бы узнал истинное положение вещей!
