Прищурившись, наместник вгляделся в окруживших лейтенанта солдат. Те были напряжены и держали спускавшихся на прицеле. Сам же лейтенант казался совершенно спокойным. Происходящее, кажется, даже забавляло его.
Он был вопиюще молод: тёмный пушок под носом ещё нельзя было назвать усами. Бляха на груди и кожаная бахрома на наплечниках. И, в самом деле, форма лейтенанта Святого Отряда. Не парадная, боевая. Высоко же ты ценишь своего сына, Мануил Великий, если решил пренебречь написанным для таких случаев статутом. Такой эскорт подобает лишь приговорённому к смерти.
— Ты слишком бледен, наместник. — Тонкие губы лейтенанта растянулись в презрительной усмешке. — Тебе стоит чаще бывать на солнце.
Стараясь не обращать внимания на направленные в упор арбалеты, наместник требовательно протянул руку:
— Письмо.
— Конечно. — Улыбка Шахрара стала ещё злее. — Вот оно.
Печать Мануила была подлинной. Намётанный взгляд определил это сразу, едва свёрнутый пергамент показался из сумки. Таких печатей за десять лет пришлось вскрыть немало — ошибиться было невозможно. Белый воск и чёрная земляная кровь, смешанные в причудливый застывший узор. Такой узор не подделать, как ни старайся. А вот и знакомый оттиск перстня: барс, лежащий у подножия горы. Что ж… Это значит, что и всё остальное — тоже правда.
Несколько секунд наместник просто смотрел на свиток, не находя в себе сил сломать печать. Злость улеглась так же быстро, как проходит волнение на море. И тогда под синей гладью стали отчётливо видны подводные скалы, грозящие неминуемой катастрофой.
— Давай, Карго, — подбодрил Шахрар. — Прочти его.
Читать оказалось особо нечего. Всего-то четыре строчки, нацарапанные торопливой скорописью. Корявые, пьяные буквы, непохожие на те, что аккуратно выводит ровная рука писца. Похоже, писавший был не в духе. Наместник пробежал текст, но смысл написанного потерялся где-то между неровными закорючками. Тогда он прочёл письмо ещё раз. И ещё.
"Карго, я забираю своего сына. Приказываю тебе немедленно передать его лейтенанту Шахрару. Объясни мой поступок семьям, как сумеешь. Не зря же боги наделили тебя даром убеждения".
Кто бы не нацарапал эти уродливые буквы, ему удалось передать манеру Мануила всего в четырёх строках. Именно так он и бросил бы эти слова вслух: быстро и небрежно. При этом смотрел бы прямо в глаза, как обычно. Можно подделать печать и почерк, но нельзя подделать душу. Итак, это письмо написал Мануил. Осталось принять решение — что же делать дальше?
В поисках ответа наместник поднял голову в небо, но там не оказалось ничего, кроме пылающего шара. Смотреть на рожу лейтенанта не было сил, пришлось скосить взгляд за его плечо. Там, за двумя рядами кипарисов, виднелись плоские кровли: это были давильни для оливок. Неподалёку от кипарисов лежало что-то блестящее. Проморгавшись, наместник понял, что это труп одного из стражников: лучи солнца отразились от его доспехов.
Шахрар помалкивал, давая возможность собраться с мыслями, но усмешка на его лице никуда не делась. Наместнику захотелось поднять руку и подать сигнал к атаке. Будь, что будет, лишь бы стереть улыбку с лица этого Шахрара. Сцепив зубы, так, что заболели челюсти, он отогнал искушение.
— Почему Мануил прислал сюда такого сопляка, как ты, а не самого Теодора? — Грубость была нарочитой и весьма беспомощной. По глазам лейтенанта стало ясно, что тот, конечно же, всё понял.
— Капитан-комит выполняет важное поручение, — беззаботно ответил он. — А из всех, что остались в Городе, я самый лучший. Ты исполнишь волю короля?
— Конечно, — ответил наместник, и это вышло куда легче, чем он ожидал. Шахрар изучил его лицо, потом кивнул и разом стал собранным и серьёзным.
— Отбой, ребята. — Арбалетчики отреагировали на команду с запозданием. Видно и их нервы были на пределе. — Ну, и где же принц Андроник?
— Сейчас его приведут, — ответил наместник, глядя на ноготь большого пальца, выпирающего из сандалии. — Что-нибудь ещё, лейтенант Шахрар?
— Не беспокойся, наместник. До берега, где причалила наша галера, мы доставим его сами. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
— Хорошо, — сказал наместник, возвращая пергамент. — Значит, вы не стали заходить в порт. Умно. Мне бы непременно доложили о вашем прибытии.
— А ты ничего, Карго, — Шахрар заулыбался и фамильярно опустил руку на плечо. — Пожалуй, всё же прощу тебе сопляка: как-никак, я в долгу за убитых стражей. Считай, что Андронику крупно повезло, раз за ним прислали меня. Если бы поехал Теодор, ручаюсь, уже завтра один из принцев кормил бы рыб.
— Солнце утомляет меня, любезный Шахрар. — Наместник выдавил из себя вымученную улыбку. Пусть этот молодой наглец говорит, что захочет, только бы исчезло ощущение, что кожа горит. — О деталях лучше поговорить под крышей. Твои люди могут остаться здесь, в тени. Сейчас я распоряжусь, чтобы им принесли еды и молодого вина.
— Они не голодны, — покачал головой лейтенант. — Твоим людям тоже придётся подождать здесь, вместе с моими. Ведь это же справедливо, не так ли?
Ответить на это было нечего. Помявшись, наместник коротко кивнул, развернулся и зашагал обратно к воротам. Начальник над стражами проводил его долгим взглядом, печально покачал головой и сплюнул под ноги.
— Впрочем, есть одна услуга, которую ты мог бы оказать, — сказал догнавший Шахрар. — На обратном пути нам не помешало бы сопровождение: прибрежные воды кишат пиратами. Следуя сюда, несколько раз мы видели на горизонте их паруса. Но обошлось, слава богам.
— Разумеется. Я пошлю следом за вами две самых быстрых галеры под своим стягом. И выделю сотню воинов.
— Ха! — обрадовался лейтенант. И снова хлопнул по плечу, уже сильнее. — Думаю, мы поладим, наместник. Смотри: мы уже гуляем вместе, словно настоящие друзья! Жаль, что так вышло с твоими слугами…
— Да, — ответил наместник, ускоряя шаг. — Теперь уже ничего не поделаешь… Уже поздно.
Но всё, оказывается, только ещё начиналось: из распахнутых ворот вылетело что-то растрёпанное, беловолосое и разъярённое, словно сто тысяч демонов. Следом на лестницу выскочил Шулшак и принялся бестолково чесать в затылке. От ярости у наместника зазвенело в ушах. Похоже, чаша с позором, которую предстояло испить сегодня, была пока только немного пригублена.
— Что происходит, отец?!! — завопила Анат, сбегая с лестницы. Лёгкий хитон не скрывал её вываливающихся из-под ткани прелестей, равно, как и наброшенный на плечи платок. Трудно скрывать что-то, если ты сшит для того, чтобы не скрывать, а подчёркивать.
