— А ты расскажешь мне ещё о Террине? И о своих планах. У меня столько вопросов.
— Я же говорил, что расскажу.
Подписание договора заняло неожиданно много времени. Огромный лысый мужик в одной набедренной повязке дотошно перепроверял каждое продиктованное Доменике слово, каждую формулировку. Осложняло ситуацию то, что местная юридическая наука использовала очень много терминов, пришедших, судя по звучанию, из римского права, но изменённых в соответствии с местными правилами. И если к местной версии итальянского я привыкла быстро, то местную латынь понимала через раз. А юрист, имени которого я не запомнила, желал удостовериться, что я совершенно точно представляю, с чем соглашаюсь.
В итоге, когда мы вышли на улицу, Солнца уже не было. Пять мелких Лун висели на тёмном небе, мягко светясь оранжево-красным светом. Оригинальные у них тут спутники. Шагать приходилось осторожно, здесь улицы были вымощены самой настоящей брусчаткой, а освещения почти не было. Свечение спутников, да тусклые желтоватые окна некоторых домов позволяли видеть только смутные силуэты предметов. Прохожих на улице не было.
— Почему здесь так темно? Я помню, что Сегретта была освещена.
— Я уже говорил, что мы больше не можем изменять мир по ночам. — Идущий рядом Доменике запрокинул голову вверх. — Некоторые думают, что это было предречено ещё двести лет назад. И некое божество послало нам луны, чтобы мы не страдали в кромешной тьме.
— Но я точно помню, что в Сегретте был свет ночью. — Так спутники искусственные? И запустили их не местные жители. И произошло это тогда же, когда Террину навестили пришельцы. Всё интереснее и интереснее.
— Был. Я нашёл способ не терять силы ночью.
Кажется, мне в некотором роде повезло, и я буду учиться у гения.
— То есть, сегодня уже не будет уроков?
— Нет. И ужинать мы будем только хлебом и сыром. Возможно, ещё вином. Если я оставил запас в Доме Льва.
— Я так надеялась уже сегодня попробовать сделать что-то необычное. — Разочарование даже играть не пришлось. Чёртов юрист!
— Ты уже сделала. Я не забыл о том, как ты заморозила комнату. И о том, что тебе известно нечто, скрытое от меня. Сегодня мы поговорим об этом. А завтра и послезавтра отправимся в холмы, выслеживать Канделиуса. Заодно и попрактикуешься.
Хлеб и сыр Доменике купил у самого Дома Льва, в маленьком строеньице, похожем на земные киоски. Каких трудов мне стоило сдержаться и сразу не вгрызться в пышный ноздреватый хлеб! Утешало меня только то, что, придя в комнаты Доменике, мы сначала обязательно поедим, и только потом начнём разговаривать. Всё-таки есть некоторая польза от их архаичного этикета.
Утолив первый голод, я отпила вина, сложила руки на столе и принялась смотреть на Доменике самым восторженным взглядом, на который была способна. Неудивительно, что через пару минут он не выдержал и отложил в сторону недоеденный кусок сыра.
— Спрашивай. Но я разрешаю тебе прервать трапезу разговором в первый и последний раз.
— Как происходит перемещение? Почему здесь до сих пор никто не знает, что ты захватил Сегретту? Зачем тебе Канделиус?
Я задумчиво посмотрела на тяжёлый серебряный кубок, в который Доменике налил мне вина. Неудобная штука, всё-таки. Неужели они так и не додумались до бокалов?
— Канделиус мне не то чтобы нужен. Когда-то он был моим соратником в попытках призвать Совет к сотрудничеству. Потом нас изгнали: я отправился в другие миры, набирать армию, а Канделиус ушёл к вратам, ждать посланца с Терры.
— Почему он был так уверен, что посланец будет?
— Потому что не раз с Терры приходили люди, обладавшие огромными знаниями и умениями. И приходили они в тот момент, когда Террина нуждалась в помощи.
— Понятно. Так зачем мы примчались за Канделиусом в Новую Венецию? — Знал бы он, как забавно слышать такие эпитеты землянам от человека, способного телепортироваться. Стараясь не выдать своих истинных мыслей, я улыбнулась и отпила вина. Густое, плотное, очень ароматное, оно совершенно меня не впечатлило. Не люблю я вино, и всё тут. Сколько мама билась, чтобы привить мне вкус к благородным напиткам — вспомнить страшно. Но я была плохой ученицей, предпочитая всем напиткам лёгкие и сладкие асти[1]. Эх, маму бы сюда, она бы оценила это вино. Кстати, интересный вопрос, откуда тут вообще виноград?
— Потому что он всё равно верен Совету и знает о тебе. А я не желаю, чтобы Совет узнал о твоём появлении.
— И… Что ты сделаешь с ним? Когда найдёшь.
— Пока не знаю.
Доменике мановением руки отправил остатки позднего ужина в угол, откуда тут же потянуло холодом. Кажется, я начинаю понимать, почему тут такая беда со знаниями о мире, а пришельцы с Земли кажутся обладателями великих знаний и умений. Кстати, о Земле.
— Доменике, а где моя одежда? Та, в которой я была, когда твои слуги поймали меня.
— Должна была остаться в той комнате, в которой ты спала. Я не приказывал убирать её.
— А они не могли сами решить прибраться? — Лишь бы смартфон был цел. Пусть я не смогу никому позвонить или выйти в интернет, или даже подзарядить его, но там загружено много книг, содержимое которых будет очень полезно здешним жителям. И мне, как источнику сакральных знаний.
— Нет. Ящеры — очень исполнительные существа, они не стали бы без приказа заходить в комнаты, где живут люди. — Доменике как-то по-особому посмотрел на меня и улыбнулся. Неужто я ему нравлюсь? Или в их культуре эти взгляды и улыбки что-то значат? Чёрт, я категорически не понимаю, по каким законам живёт мир, в который я попала, и вынуждена ориентироваться исключительно на слова интеллигентного и прекрасно образованного террориста и убийцы!
— О чём теперь…
Договорить Доменике не успел, ибо в дверь постучали. Точнее, на дверь обрушился град ударов, становящихся всё сильнее. Думаю, если бы мы были в прихожей, то видели бы, как дверь содрогается всё сильнее. Я поёжилась. Вот оно: кто-то узнал о непотребствах, учинённых Доменике в Сегретте, сообщил местным властям и его пришли арестовывать. Нет, оно, может, и неплохо, но как же я? Если Доменике схватят без моего деятельного участия, то плакали мои мечты о дворце, памятнике и доступе к кораблю.
Кажется, на моём лице отразилось что-то такое, похожее на испуг, потому что Доменике, проходя, легко сжал моё плечо.
— Сохраняй спокойствие, что бы ни происходило. Никто не станет связываться со мной ночью.
Конечно. Если в местном Большом Совете сидят не идиоты, то они уже продумали, как поддерживать порядок после исчезновения магии. И, уверена, о пищалях и аркебузах они не забыли.
Выходя, Доменике тщательно закрыл за собой дверь, так что разговора я не слышала. Разобрала только, что собеседником Доменике был сородич Канделиуса — эти мурчащие нотки ни с чем не спутать. Интересно, чем так сильно долбил дверь?
— Сон отменяется. Через два дня состоится праздник обручения с Терриной и «представителя одного из древнейших родов и его очаровательную спутницу», приглашают в качестве почётных гостей дожа. — Дверь буквально испарилась. Вокруг стоящего в открывшемся проёме Доменике уже сгущалось алое сияние. — Так же дож надеется, что мы окажем ему честь и проведём время, оставшееся до праздника, в его дворце. Старый мужеложец!
Шагнув в комнату, Доменике буквально подлетел к столику, осушил залпом кубок, а потом из всех сил смял тяжёлое серебро в руке. На пол осыпалась приличных размеров горстка серебряной пыли. Как мило. Кажется, он специально дал выход своей злости, чтобы не спровоцировать очередное обледенение. И это с учётом того, что я не владею секретом, позволяющим использовать магию ночью. Меня уважают!
— Откажись. Скажи, что мы очень заняты, заглядывали только ради контракта, и завтра отбываем в какое-то дальнее и нифига не исследованное место, искать каких-нибудь редких и неизученных тварей.
— Дожу не отказывают. А если я, — Доменике особо выделил «я», — отклоню приглашение, это будет сродни объявлению войны. Дож стар, но силён. Даже я не рискну сойтись с ним в открытом поединке.
