белые словно снег волосы его рассыпались по постели.
Увидев Холблита, старец усмехнулся тонким и скрипучим голосом и молвил не без насмешки:
– Здравствуй, пришелец! Есть будешь?
– Ага, – ответил Холблит.
– Тогда ступай в кладовую, – сказал старый кметь, – там на полках найдешь пироги, творог и сыр; ешь досыта, а когда покончишь с едой, загляни в уголок и там увидишь бочонок меда, отменного и посему крепкого, рядом найдешь кувшин и две серебряные чаши. Наполни кувшин и принеси его сюда вместе с чашами, тогда мы поговорим за питьем, приятным для старика. И поспеши! Иначе дважды дурнем назову я того, кто не торопится за мясом, когда голоден.
Тут Холблит расхохотался и, пройдя чертогом в кладовую, нашел мясо, наелся досыта и с питьем в руках вернулся к седобородому старцу.
Завидев его, тот хихикнул и сказал:
– Ну, а теперь налей нам обоим и пожелай мне чего-нибудь.
– Желаю тебе удачи, – сказал Холблит и выпил.
Старец же молвил:
– А я желаю тебе прибавления ума. Неужели ты можешь пожелать мне только удачи? Какая удача может еще посетить дряхлого старца?
– Но что же, – рек Холблит, – что же еще мог бы я пожелать тебе? Неужели ты бы хотел, чтобы я пожелал тебе помолодеть?
– Именно так, – отвечал Седовласый, – именно этого и ничего другого.
– Тогда желаю тебе помолодеть, раз ты этого хочешь, – сказал Холблит и снова выпил.
– Нет-нет, – капризным тоном ответил старец, – налей себе третью чашу и пожелай мне возвращения юности, не присоединяя к пожеланию пустых слов.
Молвил Холблит, подымая чашу:
– Да вернется к тебе молодость! – И выпил в третий раз.
– Добрая здравица, – отозвался старец. – А теперь спрашивай у старого кметя, чего пожелаешь.
Спросил Холблит:
– Как зовется эта земля?
– Сынок, – отвечал его собеседник, – не слышал ли ты, что зовется наш край Островом Искупления?
– Ага, – сказал Холблит, – но как вы сами зовете ее?
– Именно этим именем, – молвил дряхлый кметь.
– Далек ли он от прочих земель? – спросил Холблит.
– Далек, – ответил смерд, – если ветерок слаб, корабль не торопится.
– А что делаете вы, живущие здесь? – спросил Холблит. – Чем живете? Каким трудом?
– Труд у нас разный, – молвил старец. – Но самую большую выгоду мы получаем, когда крадем людей вольной рукой.
– Так, значит, это вы украли у меня Полоняночку из Дома Розы?
Отвечал Седовласый:
– Возможно. Не знаю. Разными путями ходят мои сродники, посещают они многие земли. Почему же им не посетить тогда и Прибрежье Морское?
– Значит, она на этом острове, старый тать? – молвил Холблит.
– Ее здесь нет, юный дурак, – отозвался старец.
Тут Холблит, покраснев, спросил:
– Знаешь ли ты Хилого Лиса?
– Как не знать, – ответил кметь, – ведь он сын одного из моих сыновей.
– Зовешь ли ты его лжецом и мошенником? – сказал Холблит. Старец расхохотался.
– Не звал, так был бы сам дураком, – ответил он. – Немного на свете найдется лжецов и мошенников бóльших, чем Хилый Лис!
– А он сейчас на острове? – спросил Холблит. – Не могу ли я повстречаться с ним?
Старик вновь рассмеялся и проговорил:
– Нет, здесь его нет, если только Хилый Лис не поглупел за вчерашний день. Зачем ему находиться вблизи от твоего меча, ведь он совершил то, что должен был совершить, и доставил тебя сюда. – Тут он зашелся надолго смехом – словно курица закудахтала, – а потом молвил: – Что еще спросишь ты у меня?
Но Холблит был уже разъярен.
– Что тут спрашивать, – произнес он, – ибо я не знаю, как поступить с тобой: убить или нет?
– Деяние достойное ворона, но не мужа, – ответил тот, – а ведь ты только что желал мне счастья. Спрашивай же, спрашивай!
Но Холблит умолк надолго.
Наконец кметь сказал:
– Выпьем же еще одну чашу – за старца, стремящегося помолодеть.
Холблит подал ему полную чашу, выпил старик и сказал:
– Тебя обманул Хилый Лис, и теперь ты считаешь лжецами всех жителей острова, но это не так. Хилый Лис у нас наиглавнейший мошенник и потому при нужде врет за всех нас, так что остальным уже незачем обманывать. Спрашивай же! Спрашивай!
– Ну, хорошо, – сказал Холблит. – Почему же Хилый Лис обманул меня и по чьему распоряжению?
Ответил старец:
– Знаю. Но тебе не скажу. Это ведь не ложь?
– Нет, не ложь, – согласился Холблит. – Но скажи мне, воистину ли верно, что моя невеста не находится здесь, и я не могу выкупить ее?
Отвечал Седовласый:
– Клянусь Сокровищем Моря, ее нет здесь, повесть эту выдумал обманщик Лис.
Глава VII. Пир на Острове Искупления
Потупив долу глаза, Холблит задумался над ответом и наконец сказал:
– Не задумано ли у вас взять выкуп и за меня, раз уж я оказался в этой ловушке?
– Незачем говорить о выкупе, – сказал старец. – Ты вправе выйти из этого дома, когда захочешь, никто не станет мешать тебе бродить по острову, когда я отмечу тебя и дам знак; не будет тебе препон и если ты вздумаешь оставить остров, когда найдешь способ это сделать; больше того, пока ты пребываешь на острове, можешь обитать в этом доме вместе с нами, есть, пить и спать среди нас.
– Как смогу я оставить остров? – спросил Холблит.
– На корабле, – усмехнулся старец.
– А когда, – молвил Холблит, – найду я ладью, что возьмет меня?
Отвечал старый кметь:
– Куда же направишься ты, сын мой?
Помолчав недолго, Холблит обдумал ответ:
– Я поплыву к земле, где лежит Равнина Блаженных.
– Сын, недолго придется тебе ждать корабля, – произнес старец. – Можешь отправиться туда завтра утром. И я приглашаю тебя заночевать здесь сегодня, и твое пожелание совершится. Тем не менее, поверь мне на слово, добро тебе будет, если со здешними мужами говорить станешь как можно меньше и без гордости – насколько можешь, – ибо здешний люд раздражителен, а со многими, как тебе известно, одному не справиться. Потом, возможно, никто из них не захочет сказать тебе даже слова, так что и у тебя не появится нужды отверзать уста. А еще скажу: добро тебе есть, что избрал ты путь на Равнину Блаженных. Реши ты иначе, и не знаю, где пришлось бы искать для тебя корабль, ведь пусть ты и Ворон, крылья еще не выросли за твоей спиною. И еще я рад, что стезя ведет тебя на Равнину Блаженных, ибо ты послужишь мне добрым спутником, так как радость заставит тебя быть любезным.
– Что влечет тебя туда, старик? – молвил Холблит.
Не слушая его ответил старик:
– На корабле том не будет никого, кроме нас двоих, да мореходов, что поведут судно, а они под клятвой зареклись ступать на ту землю.
