Старость. Ещё одно определение, касающееся людей. Лиер рассказывал, что человек отличен от всякого существа, проживающего в разных мирах, тем, что жизнь его ограничена временем. Рождается он, проживает век и увядает, обращаясь из молодого в пожилого. И старость есть признак, что близится день, когда глаза его сомкнутся навечно, и никто никогда уже не пробудит его. Такие люди также приравнивались ратардом к слабым, немощным и ничтожным. И Дракалес видел ту, кому суждено было в скором времени сгинуть со свету.
К той старухе подошёл бог войны и, склонившись, говорил почти что шёпотом: «Имя мне — Дракалес. И здесь я для того, чтобы пройти путь познания себя» Ответом же была безмятежность на женском лице, с которым сидела та до прихода ваурда. Сердце её было спокойно и не выражало никакой тревоги. И тогда обратил внимание бог войны на её глаза — были они сокрыты, как словно она спит. И познал ваурд, что слепа она.
Недуги. Ещё один бич людского бытия. Болезни и лишения поджидают человека на его пути жизни. Одни приобретаются в том путешествии, иные под конец вместе со старостью, третьи в самом его начале, когда человек рождается. Шатко бытие этих существ. И всякая хворь может прилипнуть к их телу иль душе. Невезение иль неосторожность могут послужить тому причиной. И человек, несомненно, страдает от этого. И рок тяготит над их душами и принижает весомость их жизни.
Могущественная рука ваурда коснулась плеча пожилой. Женщина, будто очнувшись ото сна, встрепенулась и заговорила: «Кто здесь, отзовись» Незнакомец повторил: «Имя мне — Дракалес. И здесь я для того, чтобы пройти путь познания себя» На что та отвечала: «Путь познания себя? Это мудрое решение. Тем более с таким голосищем у тебя всё получится, я уверена» — «Именно так. И путь мой пролегает к стольному граду. Укажи мне направление, в котором находится он, чтобы его место нахождения не стало для меня преткновением» — «Вон как разговорился-то. Что ж, такому приятному собеседнику не грех помощь-то оказать. Помоги мне подняться» Старуха потянула в сторону Дракалеса руку. Тот взял её и потянул на себя весьма осторожно. Поднявшись с земли, женщина отвечала: «А теперь поверни-ка меня на юг» Дракалес повернулся так, чтобы светило оставалось по правую руку, и отвечал: «Теперь мы смотрим на юг» А далее задумался: «Если же там стольный град, то, получается, я шёл в противоположную сторону» Женщина же рассмеялась, говоря: «Нам туда не надо, — развернувшись, она продолжила, — На севере он» И, поблагодарив наводчицу, ваурд двинулся туда.
Люд перестал идти за Дракалесом, когда тот пересёк границу их города. Провожая его своими взорами, они толпились на месте. Каждый из них задавался вопросом в тот миг: для чего же этот диковинный чудак явился к ним? Никто не мог поверить, что ваурд и в самом деле только искал путь к столице. Дневное светило уже клонилось к западу.
Шагает пара ног, обутых в латы, по пыльному пути. Словно пожар, неспешно шествующий по дороге, предназначенной для хождения по ней людей, двигался воитель в красных доспехах. Дневное светило уже затерялось за горизонтом, и над миром сгущались сумерки, хотя на западе небеса ещё синели. В этот час настиг Дракалес одного человека. Это был пожилой мужчина. Увидев издалека путника, он подозвал незнакомца и попросил помощи. Ваурд приблизился к нему. В сумерках было не понятно, кем является тарелон, потому, не заприметив ничего необычного, человек заговорил: «Помоги, прошу, добрый путник. Золота у меня немного, но сколько могу дам» Ваурд, научившись мирным речам, заговорил, а старик ничего вновь не заподозрил: «Так скажи мне, в чём помощь нужна тебе» Указал мужчина на повозку свою, что лежала полу боком, и отвечал ему так: «Колесо поломалось у меня. Никак домой добраться не могу. Жена там ждёт меня. Снеди везу. А скоро настанет время лихое, воры да мародёры зашагают по дорогам — вовсе не вернусь домой, погибну тут. Помоги, прошу, славный путник. Мужчина ты крепкий, как я погляжу. Подтащи чуток мою повозку. До деревни ближайшей» Ваурд не привык протягивать руку свою, чтобы избавить нуждающегося от беды, ведь научен был так, что от бед нужно избавляться самому, и это весьма мудро. Учил его Коадир: «Если случится так, что останешься ты один, то кто сможет помочь тебе? Учись видеть ситуацию во всех аспектах, чтобы, попав в объятья лиха, ты смог выйти из него самостоятельно, не зависимо оттого, есть ли рядом с тобой союзник иль ты в одиночку вершил свой путь» И в этот бы миг в самую пору пройти мимо, не обратив внимания на происходящее. Но вспомнил воитель, что этот путь есть путь самообуздания. Должен он смирять свои боевые настрои и реагировать на обстоятельства так, как это бы сделал человек. Утихомирил свою беспечность могучий ваурд и прибавил шагу, чтобы поспеть вовремя. И это была вторая победа молодого тарелона над самим собой. Склонился Дракалес над проблемой человечьей и дивился, как же просто решается она. Взял колесо, а далее вдел его в ось. Стало как новым оно. А старик дивился тому, отвечая: «Вот чудо расчудесное-то! Не всякий кузнец способен своими руками вставить колесо на место. Ты же одним движением так легко сделал дело за двоих! Силён ты, добрый молодец. Пусть Озин’Валл даст тебе век прожить и ещё столько же после. Вот, возьми эти десять монет. Был бы богаче я, не поскупился» На что Дракалес ему отвечал: «Оставь, старик, себе свои деньги. В них нужды я не имею. Но буду благодарен тебе, если ты скажешь мне, правильным ли я путём иду, чтобы попасть в столицу?» — «Не сомневайся в дороге, указанной тебе, добрый человек. Иди по ней. И в поселении, что располагается дальше по пути, ты сможешь узнать, как пройти к столице» И Дракалес оставил путника.
Снова этот мир начал постепенно засыпать. Но засыпал только светлый мир. Тёмный же пробуждался. Помнил Дракалес про то, как Лиер рассказывал ему о том, что мир людей есть два мира, но не один. Днём города наполняются честным и трудолюбивым людом. Стоит ночи опуститься над миром, как наступает власть иных людей. Ненавидят они свет и страшатся чужих взоров. Но вершат свои дела под покровом мрака, и дела эти не считаются благородными ни в глазах бога войны, ни в глазах самих людей. Разбойники и убийцы, грабители и насильники шествуют по путям тёмным. Смысл их — напасть сзади и убить. Поступки эти ненавистны богу войны, ведь война не такова: она не подкрадывается, словно скользкий змей, чтобы нанести удар в спину; смысл её состоит не в том, чтобы поживиться чужим добром иль получить выгоду. Потому, если кто из лихого люда встретится на пути владыки Атрака, он будет тут же изничтожен — не успеет и слова сказать. Нет более низкого деяния, нежели нанести удар в спину. И вот издали послушался женский визг. Это означает, что кто-то из представительниц слабого пола попала в беду и нуждается в помощи.
Идя на крики, Дракалес вступил в лесную чащобу. Теперь женский визг выражал не столько страх, сколько радость. А настигнув это место, он вовсе лицезрел нечто странное. Хоть и могуч был наследник Датарола, всё же умел он быть незаметным, когда того требуют обстоятельства. Мог затаиться так, что мимо прошедший человек иль иное какое существо, не сможет и заподозрить чего неладного. Так сделал Дракалес и в этот миг — встав среди дерев, он незримо наблюдал за тем, что творится в том месте. Было там четыре человека, одним из которых была женщина, трое же были мужчинами. И то, что они вершили, походило, скорее, на детскую игру, нежели на истинный разбой. Мужчины как бы пытались её поймать, женщина же нарекала их убийцами и насильниками. И по тому, как всё это происходило так нелепо и неестественно, стало понятно, что всё это лишь спектакль. «Мерзость какая, — заключил в сердце ваурд, — Играют, словно они ещё дети. Изничтожить их — вот мой долг. Однако стоит помнить мне, что этот путь нужно пройти мне без кровопролитий» Подумав так, Дракалес устремился далее на север, идя по дороге.
Сделалось совсем темно. Крики шуток давно затихли, и в безмолвии этом шагал гость по пыльной дороге, размышляя над мерзостями человечьими: «В чём заключается смысл деяний, творимых во мраке? Каково же предназначение этих ничтожных существ? Сгинуть со свету под напором моего нескончаемого воинства? В таком случае их деяния теперь должны быть иными — стоит им взяться за ковку мечей и лат, строительство баррикад и укреплений, вербовку воинов и обучение их боевому ремеслу. А эти… как словно никакой угрозы и нет над ними: веселятся, играют и ничего не хотят ни видеть, ни знать. Иль, быть может, таков их смысл? Не хотят они защищаться, но готовы сдаться в любой миг, а когда этот самый миг придёт, не ведают. Вот и живут, готовые к гибели всякий раз, верша деяния, которые в обычной жизни они никогда бы не вершили» Вспомнились в тот миг ваурду слова, которые Лиер однажды сказал, подчёркивая, что слова эти вновь из людской мудрости взяты: «Будем пить и веселиться, ведь завтра умрём» От осознания этого у Дракалеса сжимались кулаки. Разум уже начинал звать мечей-близнецов. Осталось лишь повторить то, что задумал — и война нагрянет, сокрушит всё вокруг, порадовав тем самым взор повелителя.
