Обычно делался подкоп под стену, в него закладывалась мина, причем защитники всячески старались этому помешать, а уж здесь‑то…
Казаки тут несколько лет просидели, не сдались, татары тоже могут. Эвон, со стен зубы скалят. Ну да есть и на них управа. Еще как есть…
Воин посмотрел на боярина Ромодановского.
— Нам надобно только под стену подобраться, а там уж взрыв такой будет…
— Подкоп сделать?
— Нет, боярин. Ни к чему это.
Григорий Ромодановский вскинул брови.
— Просто бочонок с порохом подкатить? Да здесь их и двух десятков не хватит, ты на стены посмотри!
Воин Афанасьевич замотал головой.
— Нет. После того, как наш порох рванет — тут телегами заезжать можно будет. Надобно ров закидать…
— Да и не только. Пушки нацелить, людей расставить…
Воин Афанасьевич кивнул.
— Я сейчас спрошу, как быстро все можно будет подготовить — и вернусь.
Григорий ждал, разглядывая стены Азова. Толстые. Основательные. Да еще и полоса укреплений перед ним.
Порохом тут не поможешь. Что он — ранее не воевал? Не знал боярин таких слов, как 'фугасность' и 'бризантность', их вообще во всем мире знала только Софья — и не делилась знаниями. Но динамит был во много раз сильнее пороха. Ежели что…
Только Ромодановский об этом не знал — и не верил. Не бывает такого, никак не бывает. Но чего уж спорить?
Воин вернулся достаточно быстро.
— Поговорил я, боярин. Вот, смотри. Есть тот участок стены между двумя башнями. Ежели ров закидать фашинами, пробежать по ним, да под стену подобраться — а там наш порох поджечь, туда можно будет на упряжке заезжать.
— Ой ли?
Сомневался Ромодановский не напрасно. Прочная каменная стена, да к тому же не одна, а две — с земляной насыпью между ними — под такую надо подкоп делать и мину закладывать. Но опят ь же, копать глубоко придется, а турки далеко не идиоты, с таким уж давно справляться умеют. Не говоря уж о том, что двор Азова внутри повыше основания стен снаружи.
Так что в чудо — взрывчатку Ромодановский как‑то не верил.
— Так что ты делать хочешь?
Ордин — Нащокин ухмыльнулся.
— Вот смотри. Сейчас приступ объявим, чтобы дорогу себе расчистить. Турки, конечно, нам так просто не уступят, да они нас тут и не ожидали. Не будут они головы класть непонятно за что, тем более, что осень скоро. Им время бы протянуть….
— И то верно. И?
— Сейчас ты сделаешь вид, что уехал. Я якобы штурм начну, потом мы откатимся, да главное, чтобы дорога к крепости свободна была. Опять же, стену обстреляем…
— Зачем?
— Чтобы потом в получившуюся выбоину нашу мину заложить.
Ромодановский только головой покачал.
— Долго стрелять будешь…
— Да нам много не надобно. Ночью, в волчий час все по — тихому потом сделаем.
Григорий только рукой махнул. А и ладно?
Получится что у Ордина — Нащокина? На двоих успех разделят.
Не получится?
Так он сам предложил Григорию сделать вид, что своевольство это, без его ведома учинено… на Воина гнев царский и падет. Что он теряет?
— На приступ?
— А чего время зря терять?
— ну тогда командуй. Я пойду, по окрестностям проедусь, к обозу, опять же…
— А я командую. Перед рассветом, этой же ночью разбудим всех тихо, построим — и рванем. А там уж и на решительный штурм.
— Так ты в этом уверен…
— Григорий, ты просто попробуй. Не получится — так мы ничего и не теряем. Получится — так радоваться надо.
Григорий кивнул. Честно говоря, в чудодейственный порох, который взрывается в несколько раз сильнее, он не особо верил. Но не ругаться ж сразу?
Пусть сначала Ордин — Нащокин свое чудо — средство попробует, а там можно будет и правильную осаду разворачивать. Вал насыпать, ров засыпать, подкопы вырыть…
Глупо, конечно, не успев под стены прийти, штурм затевать, но вдруг что и получится? Уж сегодня от них точно решительных действий не ждут. Вот потом куда как лучше приготовятся. А сегодня… вроде как пришли, получили по носу — и откатились. Безумие, конечно, но…
* * *
Паша Селим, комендант Азова смотрел со стены на русских! Смотрел свысока, только что не поплевывал. Давно дозоры о них донесли, ничего нового он не увидел.
Явились, не запылились!
Время, вот, неудачное выбрали! Был бы в Крыму сейчас хан — погнали бы они этих русских свиней нагайками на рынки рабские.
Так уж повелось, что для татар, да и для турок испокон веку соседи — русичи были просто источником бесплатной рабочей силы. Ну и светловолосых белокожих красавиц, за которых так дорого давали на турецких рынках. Но опасаться их?
Тем более за неприступными бастионами Азова?
К сожалению, хана сейчас нет, да и в крепости не так, чтобы много войска, около двух тысяч, да мирного народа пара тысяч человек. А потому прогнать русских собак не выйдет, но и у них ничего не получится. Одолеть Азов?
Глупость какая! Рано или поздно они уберутся восвояси, тем более, что в гавани стоит несколько десятков кораблей, а эти даже без судов…. да на что они рассчитывают?
Здесь полтысячи храбрых татарских воинов, полторы тысячи янычар, не меньше пяти сотен татарских конников бродят в окрестностях… да на что они рассчитывают?
Как только начнется осада — конница будет трепать их со всех сторон, да и Азов так быстро не сдастся. А там и подкрепление подойдет…
Глупцы, как есть глупцы!
Не говоря уж о том, что до зимы Азов не взять, а какая осада зимой? Уйдут они отсюда через пару месяцев, как есть уйдут!
А что это они делают?
Селим смотрел — и не мог понять, что происходит.
Русские споро расставляли пушки, разбивали лагерь… они надеются разрушить стену стрельбой? При том, что стена чуть ли не в человеческий рост толщиной, даже и поболее, и ров под ней выкопан, и вал насыпан…
Смешно!
Русские все‑таки глупы! Самое лучшее, что у них есть — это их женщины. Вот и сейчас глаза паши затуманились, он вспомнил русскую красавицу Лейлу, которая сейчас была его любимой наложницей… определенно, сегодня он пораньше отправится к ней, жаль, что нельзя прямо сейчас…
— Что они собираются делать?
Чорбаджи янычар смотрел вниз со стены. Селим пожал плечами.
— Русские глупы, Арслан — бей. Сейчас они обстреляют стену — и поймут, что она неприступна.
— Посмотрим. Не нравится мне их уверенность. А это что?
Селим вгляделся внимательнее.
М — да, было чему удивляться.
Рядом с боярами стояли трое юношей лет пятнадцати. В простых серых кафтанах, с вышитым золотистыми нитками знаком лошади на груди, стояли, смотрели на крепость так, словно оценивали ее, переговаривались между собой и с боярами, как с равными. И бояре, вместо того, чтобы плетями отходить негодяев, слушают их, кивают, отдают приказы… далековато, не услышать, о чем речь идет.
