Ознакомительная версия.
Правда, открыть дверь своим ключом Карлу пока не удалось. Ничего удивительного: когда в доме появляются новые хозяева, обычно они первым делом меняют замки. Зато в Толедо ему все уши прожужжали рассказами о молодой израильтянке, которая прямо во время экскурсии сверилась с какими-то записями в блокноте, достала из кармана ключ, открыла им заднюю дверь старинного дома и грохнулась в обморок от избытка чувств. Карл говорит, ему эту историю за два дня пять раз рассказали — в отеле, в еврейском музее и в нескольких кафе, так что ясно, это просто местная байка для туристов. А все равно.
Поиски ключей и тем более домов — дело непростое. Но как раз этому Карл только рад, все остальное ему слишком легко дается, само в руки идет, а тут наконец нашел по-настоящему трудную задачу. В его коллекции сейчас, если не ошибаюсь, двадцать один ключ с адресом и историей. Останавливаться на достигнутом Карл, понятно, не собирается. Но три года назад под хвост ему попала совершенно особая вожжа. Имя этой вожже — Дверь-в-Подвале.
Дверка, и правда, та еще.
Подвал-то его собственный, войти туда можно прямо из кухни. Сперва, когда Карл с Ренатой сюда переехали, они этим помещением не пользовались, даже ремонтировать не стали, решили — к чему лишние хлопоты, места в доме и так предостаточно. Потом Рената купила велосипед, но и он прекрасно помещался в коридоре, никому не мешал. Когда велосипедом обзавелся Карл, в коридоре стало тесновато, но осваивать подвал им по-прежнему было лень. А потом приехал я и тут же припер в дом третий велосипед. Перебор! — хором завопили Карл и Рената. Или волоки его наверх, или разбирайся с подвалом.
Я из тех предусмотрительных лентяев, которые готовы один раз как следует поработать, если это гарантированно избавит от будущих хлопот. Несколько раз в день таскать велосипед на второй этаж по узкой лестнице — то еще удовольствие, поэтому я отправился разбираться с подвалом, в надежде, что там нет ничего, кроме пыли, для борьбы с которой обычно достаточно нескольких минут и мокрой тряпки. Я даже в лучшие времена ни разу не решился нанять домработницу, совершенно не переношу чужих людей на своей территории, так что поневоле пришлось освоить элементарные навыки уборки помещений.
Однако подвал оказался своего рода филиалом авгиевых конюшен. Он был забит строительным мусором, пестрым тряпьем, поломанными детскими игрушками и прочими историческими ценностями. Некоторое время я обреченно взирал на этот культурный слой, а потом решил — ладно, поиграю в археолога, пусть будет хоть какая-то польза от меня в этом благословенном доме.
Часа через три, когда я сложил в мешки и вынес на помойку большую часть мусора, труды мои отчасти окупились, но крайней мере, разбираться с остатками барахла оказалось довольно увлекательно. Я нашел стопку ветхих книг на разных языках, несколько древних фарфоровых кукол, чудом уцелевших под немилосердными жерновами времени, коробку из-под монпансье, где хранились пуговицы, керосиновую лампу, разрозненные остатки коллекции минералов, пачку старинных открыток с трогательными посланиями на обороте и ржавую губную гармошку, которую Карл уважительно назвал «сосуд гудебный» и тут же утащил куда-то к себе. А у дальней стены обнаружилась огромная, примерно полтора на два метра, картина на перекошенном подрамнике. Один взмах тряпкой, и из-под толстенного слоя пыли проступили краски, Рената, с порога наблюдавшая за моими раскопками, заверещала: «Убери руки, дай сюда, ты все испортишь», — и мы поволокли таинственное полотно на кухню. В глубине души я не сомневался, сейчас состоится очередное показательное выступление Карловой удачи, выяснится, что мы нашли неизвестную доселе картину Рембрандта, ну или чьи там шедевры положено находить в собственном подвале счастливчикам вроде моего батюшки. Однако не тут-то было, в наши руки попала одна из самых отвратительных халтур за всю историю человечества. Картина изображала зверски осклабившихся сталеваров, вступивших в непростые профессиональные отношения с доменной печью, и была написана настолько скверно, что Рената схватилась за голову, Карл малодушно дезертировал в кабинет, а я спешно поволок творение неизвестного гения на помойку, содрогаясь от стыда при мысли, что соседи могут увидеть нас вместе — меня и сталеваров. Но милосердный Господь не допустил моего позора, с тех пор я Его вечный должник.
А вернувшись в подвал, я обнаружил в дальней его стене кованую дверь, явно старинной работы. Раньше ее закрывала картина, а теперь — только слои пыли и хлопья паутины, которые я тут же ликвидировал. Некоторое время молча рассматривал полустертое изображение трех суровых женщин, глядящих в разные стороны, — одна держала в руках ключ, другая факел, третья — кинжал; у их ног возлежали уродливые псы и ползали змеи, над головами размещался круг, символизирующий то ли солнце, то ли полную луну, то ли просто цикличность времени. А налюбовавшись вдоволь, я пошел звать Карла.
Наблюдая за его реакцией, я начал понимать, что моя находка, пожалуй, покруче неизвестного Рембрандта. Карл эту дверь разве только не расцеловал, да и то, думаю, потому, что решил, они для этого еще недостаточно близко знакомы.
Похоже, у нас в подвале поселилась Геката, наконец сказал он. Владычица порогов, перекрестков и пределов, всех тех мест, где смыкается наше и иное. Именно так ее изображали древние — единой в трех телах, с факелами, змеями и псами. И ключ, ключ — главный ее атрибут. Ты сам не понимаешь, что нашел, Фил. И я тоже не понимаю — пока.
В конце концов Карл выпер меня из подвала, сказал, уборка подождет, потом объясню, все потом. А после обеда позвал наверх пить кофе и объявил: только не падай, но я датирую эту дверь концом пятнадцатого — началом шестнадцатого века.
Падать я, конечно, не стал, но ушам своим не поверил, потому что дом построен в тысяча девятьсот втором, какой, к чертям собачьим, пятнадцатый век. Ну или шестнадцатый, без разницы.
Я тоже не понимаю, кивнул Карл. Но факт остается фактом, дверь на несколько столетий старше дома. А символика изображения — и вовсе на тысячелетия. В пятнадцатом веке, прямо скажем, немного нашлось бы охотников изображать у себя на дверях языческих богинь. Надо думать, кто-то из бывших хозяев нашего дома собирал редкости или просто случайно заполучил эту дверь, приволок в подвал и зачем-то вставил в стену. Да-да, там, за дверью, капитальная стена, никаких пустот, я простучал. Дверь — просто декорация, никуда не ведет.
А смысл? — изумился я. Какой в этом смысл? Никакого, согласился Карл. И это нравится мне больше всего, особенно в сочетании с изображением Гекаты. Пошли, покажу кое-что.
Ознакомительная версия.
