хватит, чтобы разобраться досконально.
– Но сначала – в машинное отделение на нижней палубе, – пробубнил себе под нос Аскелад. – Посмотрим, может местные техножрецы помогут мне сварить крому из ракетного топлива.
Тёмные грёзы
Долгий день
Мы нашли ему врага
– Поднять бронеставни, – негромко скомандовал Солей Враск. С тихим шипением гидравлики пласкритовые щиты ушли в потолок, открыв взору примарха Имматериум, который пугал ровно настолько, насколько и завораживал.
Худощавый исполин склонил голову набок, вглядываясь в цвета, которых не могло существовать. Он делал это каждый день на протяжении последних одиннадцати недель. Ка-Рейс, навигатор флагмана, сказал, что еще неделя, и они вернутся в реальное пространство.
Примарх глубоко вздохнул.
Было так странно смотреть на мир, который одним своим присутствием испепелил бы сознание смертного экипажа, не прикрывай Поле Геллера корпус «Абрамелина» непроницаемым пузырем нуль-пси. Солей слышал истории о том, что даже транс-люди сходили с ума, подвергаясь влиянию имматериальных энергий.
«Что же не так со мной? С моими сынами?»
Даже Он не смог понять.
Враск хорошо помнил свое прибытие на Мистилтейн – древний мир на окраине Сегментума Обскурус, всю поверхность которого покрывали кристаллические наросты. Он помнил, как во время падения один такой кристалл пробил его гестационную капсулу и вошел будущему примарху точно в лоб. Он помнил, что едва не сошел с ума тогда. И сошел бы, не найди его герметисты.
Владыка XI легиона улыбнулся воспоминаниям. Судьба? Или чья-то воля? Ведь среди всех племен Мистилтейна он попал именно к тому, которое не удивилось его симбиозу с кристаллом. Потому что они сами были такими же.
Солей безотчетным движением потер камень во лбу. Он всегда так делал, сталкиваясь с задачей, которую не мог решить. Этой ночью к нему вновь приходили видения, и вновь он их не помнил. Медитация, советы Магнуса – ничто не помогало.
А по другую сторону кристалфлексового иллюминатора бушевал варп. Хаотичные потоки обезумевшего цвета сливались во фрактальные вихри и набрасывались друг на друга, точно волны прибоя на скалистый утес.
Раз за разом.
В абсолютном беззвучии.
Тёмные грёзы тревожили примарха уже несколько месяцев и никогда прежде он не испытывал подобного. Впрочем, это стало загадкой не только для него.
– Впервые мне не удается подобрать ключи от врат Эмпиреев, – сказал ему Магнус три месяца назад. – Твоя судьба, твоя суть, твой легион… Все скрыто от меня. Думаю, даже Он не знает, какой путь тебе предначертан.
– Ты выглядишь… обеспокоенным, – Враск посмотрел в глаза брата.
– Говори прямо, – усмехнулся Алый Король. – Я напуган, и это правда.
Враск прогнал воспоминания движением мысли и поднялся с коврика для медитаций. Он зашагал вдоль иллюминатора, растянувшегося во всю стену. Длинная красная тога с золотой окантовкой зашуршала по холодному полу.
Покои примарха на «Абрамелине» чем-то напоминали рабочий кабинет Алого Короля в Тизке. Те же шкафы с полками, прогнувшимися под тяжестью пыльных фолиантов и потемневших скрижалей. Те же артефакты давно сгинувших цивилизаций, аккуратно разложенные по столам и постаментам, прикрытые силовыми полями.
Полированный мрамор пола украшали тайные алхимические знаки, символы созвездий с Терры и еще одиннадцати миров, в числе которых были Просперо и Чогорис.
Солей улыбнулся, вспоминая, как двадцать лет назад Таргутай Есугэй стоял на том месте, где сейчас стоит он сам. Стоял и хмурился, глядя как Ариман, Авл и Элифас ползают по мрамору на коленях, нанося на него запретные письмена терранских оккультистов с помощью тонких зубил из фазового железа.
– Любопытно, – пробормотал Враск, дойдя до противоположной стены и зашагав обратно. Его тень в мерцании варпа казалась живой. Она будто запаздывала на несколько мгновений, нехотя следуя за своим хозяином.
– А ведь Элифас и правда был с ними, – сначала примарх удивился этому факту, но потом морщины задумчивости на переносице разгладились. Могло ли быть иначе? Ведь их дружба – Авла и Элифаса – позволила выходцам с Мистилтейна наконец интегрироваться с терранской частью легиона.
Солей продолжал размеренно шагать вдоль иллюминатора, всматриваясь в танец смертоносных энергий за бортом. Он знал, что должен быть здесь. Но также знал, что этот поход приведет к чему-то ужасному.
Внезапно его отвлек щелчок входящего вызова. Примарх коснулся вокс-бусины на воротнике.
– Ваш брат, господин, – доложил офицер-связист с мостика. – Канал с «Гневом Нуаду» неустойчив, но гололитическая проекция возможна. Перевести в ваши покои или в стратегиум?
– Переведи сюда, Анкосс, – примарх инстинктивно улыбнулся, подумав о Балоре. – А когда мы закончим беседу с владыкой Второго, пригласи ко мне Авла Кельса и…
Враск на минуту задумался. Офицер-связист терпеливо молчал.
– Нет, – Солей тряхнул головой, – только Дитя Бездны.
– Будет исполнено, господин, – Анкосс отключился.
Солей уверенно зашагал к столу с гололитическим проектором, думая одновременно о том, что такого важного ему хочет сообщить брат, и как потом он в тысячный раз задаст Кельсу вопрос, на который тот поклялся найти ответ. Но до сих пор не нашел. И вряд ли уже найдет.
***
– Чего хотел отец? – спросил Элифас, делая быстрый выпад цепной глефой. Вращающиеся лезвия из невейской стали прогрызли в щите Кавла неглубокую борозду. Тот отбросил оружие противника и провел ответный выпад коротким клинком, в точности копируя манеру боя Враска.
– Он в смятении, – решил не лгать Авл. Он одинаково уважал всех своих братьев, но о состоянии примарха стал бы говорить далеко не с каждым. Пожалуй, лишь с Элифасом. – Он чувствует что-то, чего не понимает.
– Поэтому и обращается к тебе, – Элифас хотел пожать плечами, но в боевом доспехе это было бесполезно. Он отскочил назад, одновременно выбросив глефу на вытянутой руке, чтобы осадить Кельса, который двинулся на него с высоко поднятым щитом.
Некоторое время они дрались молча. Силовые доспехи, выкрашенные в цвета легиона – красный и золотой – ревели сервоприводами, когда воины разгоняли их до предела. И переступали этот предел.
– В конце концов, ты же Дитя Бездны, – Элифас снова отпрыгнул, но тут же сместился в сторону, атакуя брата с фланга. Тот увернулся от первого укола,
