Интересно, что на более высоком уровне это правило не работало. Герцоги, требуя безусловного подчинения от своих вассалов, в тоже время вполне успешно забивали болт на собственные обязанности перед императором. За счет чего оказался возможен такой парадокс, я пока еще не разобрался, так что просто принял сложившуюся ситуацию как данность. В свете вышесказанного меня в тот момент гораздо больше интересовало: с кем же собрался воевать наш светлейший, если в самом герцогстве без его монаршей воли и так никто даже чихнуть не смеет? У шерифского зама имелся ответ и на этот вопрос — в зачитанном нам рескрипте значилось, что набор войска производится с целью разрешения спора с вольным имперским городом Ирбренд. Именно разрешения спора, а не захвата или там восстановления суверенитета, то есть за нашим будущим противником как бы признавалось право на ведение такой вот ограниченной войны. Не знаю как Тимо и прочие односельчане, а я этот нюанс отметил сразу. Хотел обсудить с Гертом, но тут посланец выложил свой главный козырь — объявил о сборе ополчения.
Здесь надо бы пояснить, что местное законодательство давало сеньору право ежегодно призывать под знамена определенное число свободных граждан. Использовалась эта возможность не так уж часто, но в этот раз герцог, видимо, счел момент подходящим. Все тот же помощник шерифа, закончив зачитывать указ, объявил, что жеребьевка состоится в трактире за три часа до заката, после чего разрешил всем разойтись, что мы и исполнили. Тимо в растрепанных чувствах отправился утешать своих, а я наконец-то получил возможность переговорить с единственным человеком, который мог дать дельный совет в сложившейся ситуации.
Герт выслушал новости спокойно. После чего, ехидно ухмыляясь, озадачил меня вопросом:
— Хочешь поучаствовать?
Пришлось задуматься, потому что до сих пор я как-то не примерял возникшую проблему к себе лично. Известие о войне было воспринято как новость по телевизору о новой волне интифады где-то в секторе Газы — интересно, но как бы напрямую не затрагивает. А зря, потому что затрагивает и именно напрямую. Чтобы выиграть немного времени на размышления, пришлось прибегнуть к испытанной тактике — ответить вопросом на вопрос.
— С чего ты взял?
Сержант снисходительно хмыкнул:
— Ну не вечно же ты тут торчать будешь. Рано или поздно все равно уйдешь, так почему бы не сейчас?
А действительно? Чего ждать? Хотя…
— Это ты мне скажи, что не так с этой войной?
— С этой? Да все с ней в порядке — война, как война. Ничего особенного.
— Тогда почему объявлен сбор ополчения? Неужели для разборки с вольным городом недостаточно регуляров?
— Соображаешь. Хватит, конечно. Если не вмешается кто-то еще…
— Например?
— То, что Ирбренд — имперский город ни на какие размышления не наводит?
— Император может вмешаться?
— Еще и как! Вряд ли войсками, но денег на наемников подкинет запросто. А может и еще кто из соседей влезет. Всегда найдутся желающие поживиться на чужой войне.
— Всегда?
— Ну, не всегда, конечно, но частенько.
— И это как раз тот случай…
— Кто знает? Я ж не герцог и даже не его канцлер. Но наш великий император, дай Эйбрен* ему здоровья, давно уже мечтает переломать все кости своим светлейшим кузенам. Не думаю, что он упустит такой случай. Ты знаешь, что Ирбренд еще пять лет назад был вовсе не вольным городом?
Я отрицательно покачал головой, и Герт продолжил:
— Там сидел герцогский бургграф, который регулярно перечислял налоги и прочие торговые пошлины в казну герцогства. А потом горожане как-то добились статуса вольного города. ИМПЕРСКОГО вольного города. И теперь все сборы с тамошних мануфактур, биржи, рынков и прочего направляются прямиком в столицу — в карман императору. А наш светлейший Этельгейр кусает свои светлейшие локти, даже не снимая камзола. Теперь понял?
Понял, конечно. Чего ж тут непонятного? Не зря мне эта война с самого начала не понравилась.
— Так что, думаешь, не стоит туда лезть?
— Думаю, нет. Это не та война, на которой можно легко заработать или высоко взлететь. Если все пройдет гладко — все сливки снимут герцог со своими коронными частями, если же нет — ополченцы получат самыми первыми и на полную катушку.
— И как мне теперь избежать такой чести?
— Тебе-то? А тебе ничего избегать не надо. Призыву в ополчение подлежат только землевладельцы и держатели доходных предприятий, платящие налоги в казну и внесенные в соответствующий реестр. Голодранцев, вроде тебя, это не касается.
— То есть я в жеребьевке не участвую?
— Неа. А вот после войны можешь попытаться завербоваться в какой-нибудь регулярный полк. Туда всех берут — такого бугая как ты с руками оторвут.
— Ладно, а посмотреть-то я могу?
— На жеребьевку? Конечно, можешь. Я и сам схожу, гляну — какое-никакое развлечение.
Знал бы я тогда, чем это развлечение закончится…
Сам процесс жеребьевки был обставлен достаточно торжественно. Помощник шерифа при свидетелях отсчитал 31 (по количеству налогоплательщиков) металлический жетон наподобие монетки или пуговицы, только побольше, после чего 2 из них пометил крестиком. Затем все жетоны ссыпали в холщовый мешочек, и потенциальные защитники отчизны принялись по очереди тянуть жребий.
Я мысленно прикинул масштаб мобилизации и тихо выпал в осадок. Каждый пятнадцатый — это слишком круто. Для средневековых войн, во всяком случае. Однако Герт частично рассеял мои подозрения. Оказалось, что он успел перекинуться парой слов с вояками, охранявшими нашего дорогого военкома, и выяснил интересную вещь: мобилизация, если верить солдатской молве, производилась далеко не во всех баронствах и городах герцогства. Всё интересней и интересней… Развить эту тему мне помешал истошный женский вопль.
Орала жена Тимо. И даже не орала, а голосила на высокой ноте, не выдавая при этом никакой внятной информации. Впрочем, что тут выдавать? Достаточно глянуть на растерянную морду кабатчика, уставившегося на предмет в своей ладони, и все становится на свои места. Не везет моему работодателю в лотерею.
Помощник шерифа сочувственно похлопал свежеиспеченного ополченца по плечу, негромко сказал что-то ободряющее и приглашающе махнул рукой толпящимся вокруг мужикам — следующий, мол. И пока односельчане один за другим подходили к злосчастному мешку с бирками и поочередно запускали туда свои грабки, я решил переговорить с жертвой мобилизации. Все ж таки, как ни крути, Тимо был первым, кого я повстречал в этом мире. Он немало помогал мне на первых порах, да и вообще оказался неплохим человеком. Свиньей бы я был последней, если бы не попытался его поддержать хоть чем-нибудь в эту трудную для него минуту. Ведь ясно же, что ему этот поход, как серпом по… в общем, не радуют мирного пивовара открывшиеся перспективы.
