«…Если не можешь справится со своим страхом, – говорил когда-то Страж, – сделай его источником своей силы. Заметь, если человек боится паука, и если он увидит его рядом с собой, то немедленно вскочит, чтобы убить насекомое. И для этого человека неважно будет, чем он только что занимался – отдыхал ли, обедал, разговаривал с кем-то. Даже если он устал, если он уже был готов заснуть, он мгновенно очнется, схватит первую попавшуюся вещь и прихлопнет несчастного паука с такой силой, что от того и мокрого места не останется. А если пауку посчастливится избежать удара, если он куда-нибудь заползет, спрячется, то человек, даже если он ленив, все перевернет, лишь бы найти безобидное, но внушающее страх насекомое. Страх придает человеку силы. Страх – это сама сила…»
Гиз провел ладонью по ножнам. Коснулся пальцами костяного набалдашника рукояти.
«…схватит первую попавшуюся вещь…»
– Они устали, – негромко сказал Гиз. – Они очень устали бояться, и просят меня помочь… – Он покачал головой, наполовину вытащил клинок из ножен. Сталь, как обычно в темноте, светилась, ничего не освещая. – Я помогу им. Но кто поможет мне?..
Гиз часто размышлял вслух. Это помогало ему собраться, сконцентрироваться на проблеме. Кроме того, разговаривая с собой, он успокаивался. Возникало обманчивое ощущение, что он не один, что рядом с ним надежный товарищ, понимающий собеседник.
– Я тоже устал, – сказал Гиз.
– Тогда поспи, – отозвался кто-то, и охотник вздрогнул. Снова ожившие тени отскочили к стенам, вспрыгнули на потолок, закачались, заколыхались, задрожали, страшась света.
Неся перед собой толстую свечу, прикрывая ладонью желтый слабый огонек, в горницу вошла Дила. Сбросила с плеча выделанную овечью шкуру, ногой пихнула ее к сидящему на сундуке охотнику. Присев, поставила на пол свечу. И снова ушла, не закрыв за собой дверь.
Гиз посмотрел на огонек и уже не мог отвести взгляд. Крохотный лоскуток желтого пламени – он один порождал полчища уродливых теней, и каждое его легкое трепыхание отражалось пляской тьмы.
– Словно некромант, поднимающий мертвых, – пробормотал Гиз, невольно сжимая рукоять меча.
– Ты что-то сказал? – Хозяйка снова вернулась. На этот раз она принесла большой ковш, полный воды.
– Нет, ничего… Я просто думаю.
– Здесь тебе попить, – Дила поставила ковш рядом со свечой.
– Спасибо.
– Может быть, надо еще что-нибудь?
Гиз пожал плечами:
– Только лишь то, что я уже просил.
– Я все принесла.
– Нет, не все.
– Что еще? Кажется, ты просил только воды.
– Я просил рассказать мне то, что знаешь ты одна.
– Опять, охотник?
– Нет… Я не могу принудить тебя к чему-то. Но я хочу тебе сказать, что мертвяк не зря ходит к твоему дому. Ты это и без меня знаешь. Так что же его сюда гонит? Ты ведь догадываешься, не правда ли?
– Мне нечего тебе сказать, охотник. Спокойной ночи.
– И тебе спокойной ночи, Дила. Но если вдруг ты увидишь кошмар, если тебе станет неспокойно… Я буду ждать тебя, Дила… Подумай. Пойми. Ты можешь помочь мне. Можешь помочь себе и своим детям. Твоим соседям. Просто расскажи, то, что знаешь.
– Ты надоел мне, охотник, – Женщина отвернулась. – Ты страшно занудлив.
– Мне часто об этом говорили, – усмехнулся Гиз. – Но мало кто из тех людей могут это повторить…
Дила хлопнула дверью, не дослушав охотника. Дернулось пламя свечи.
– Сегодня ночью все станет ясно, – негромко сказал Гиз. – Я это чувствую.
Гиз хорошо помнил тот день, когда впервые обнаружил свой дар. День, когда его жизнь, едва не оборвавшись, резко переменилась. Так же, как жизни его друзей – Огерта и Нелти.
Все началось с детской забавы. А закончилось страшной схваткой.
Тогда они сделали невозможное. Три ребенка совершили то, с чем не смогли бы справиться взрослые.
Значит ли это, что в тех детях было нечто особенное?
Или же они были обычными детьми, но страшная встреча как-то их изменила?
И через много лет Гиз не мог дать ответы на эти вопросы.
В одном он был уверен – если б не его дар, они бы не выжили.
Тогда, в тот самый день, их всех спасло предчувствие Гиза…
Свеча укоротилась на половину. А ночи не было видно конца.
Гиз лежал на жестком сундуке, укрыв ноги сладко пахнущей овчиной, и наблюдал, как по столбику свечи стекают горячие капли воска. За стеной, совсем рядом, возились мыши – должно быть там у них было гнездо. Иногда они затихали, и тогда Гиз тихонько стучал пяткой в стену. Мертвая тишина была ему не по душе. А под негромкое шуршание и поскребывание и думалось легче…
Охотник перебирал в уме факты, которые удалось ему узнать. Он представлял их нарисованными на карточках, и тасовал эти воображаемые пестрые картинки, мешал, раскладывал по-всякому. Что-то домысливал, что-то отбрасывал. Порой он так увлекался, что забывал обо всем. Даже о своем страхе. Он перешептывался сам с собой. Разговаривал с мечом и со свечой, обращался даже к теням.
Гиз пытался угадать, кто поднял мертвеца. И торопился успеть сделать это до того, как все откроется само по себе.
Охотник знал, что мертвяк – это муж Дилы – бывший муж. Он ушел в лес и пропал. Вернулся только через несколько дней. Ночью пришел домой. Мертвый. И не смог попасть внутрь. Под утро куда-то пропал. А следующей ночью появился вновь… Его видела бывшая жена, она узнала его, испугалась. Это она рассказала всей деревне о мертвяке, но не сказала, кто он такой. Почему? Возможных причин много… Это она первой предложила нанять охотника, чтобы убить мертвяка. Это в ее избе веет холодом. И это она запретила своим детям играть в заброшенном доме.
В доме, который кем-то совсем недавно был начисто выметен. А ход в подвал которого заколочен, точно так же, как заколочены окна в этой горнице – видно, что молоток был в неопытной руке, на дереве множество вмятин от промахов, некоторые гвозди искривлены, забиты не полностью…
Дила что-то скрывает, она сильно напугана, хоть и старается это не показывать.
Дила – некромант? Но почему тогда она боится своего мертвяка? Или же она только притворяется? Надеется провести охотника?
Зачем тогда вообще надо было обращаться к нему за помощью?
Возможно, Дила сама не знает о своих способностях. Она оживила мертвого, не подозревая об этом. А теперь поняла, в чем дело, но боится признаться.
Неужели так?..
Очень похоже на правду…
И все же необходимо сперва убедиться, что догадка верна. Нельзя обвинять невиновного человека.
Нужно подождать.
Совсем немного…
А свеча все короче и короче.
И мысли уже начинают путаться…
Гиз сам не заметил, как провалился в какое-то забытье. Он, вроде бы, не спал, но и реальности его разум уже не принадлежал. Оцепеневший охотник по-прежнему смотрел на колеблющееся пламя свечи, но не видел его. Сознание Гиза переместилось в другое место, в другое время. Туда, где он был уже не раз.
