Ознакомительная версия.
Слухи гласят, что на этих монахов возложена достаточно странная обязанность следить за тем, чтобы завтра наступило в соответствии с каким-то мистическим планом, разработанным человеком, который не переставал изумляться.
Правда же была куда более невероятной и значительно более опасной[5].
Исторические монахи должны были следить за тем, чтоб завтра вообще наступало.
* * *
Наставник послушников встретился с Ринпо, главным прислужником настоятеля и очень влиятельным человеком (по крайней мере, в данный момент времени). Настоятель пребывал в том самом состоянии, когда за человека делают почти все, а не понимает он почти ничего. И в подобных обстоятельствах, разумеется, всегда найдется кто-то, готовый взвалить на себя непосильное бремя. Ринпо существуют всегда и везде.
— С Луддом снова проблемы, — сказал наставник послушников.
— О небеса. Тебе причиняет столько хлопот какой-то непослушный мальчишка?
— Какой-то — нет. Именно этот. Откуда он вообще взялся?
— Его прислал наставник Сото. Помнишь его? Из нашего анк-морпорского филиала. Нашел его на улице. Сказал, у мальчика прирожденный талант, — пояснил Ринпо.
Наставник послушников был явно шокирован.
— Талант? Да он просто ворюга! И кстати, был учеником в Гильдии Воров!
— Ну и что? Дети иногда приворовывают. Но сразу перестают, как только их выпороть. Основы образования, знаешь ли, — пожал плечами Ринпо.
— Ага. Но есть еще одна проблема.
— Да?
— Он очень, очень проворен. Вокруг него постоянно пропадают вещи. Мелочи. Не имеющие никакой ценности. Но никто не видел, чтобы он их брал. А смотрели очень внимательно.
— Так может, он их и не брал?
— Стоит ему просто войти в комнату, как сразу что-то пропадает! — воскликнул наставник послушников.
— Что, настолько проворен? Как же Сото его поймал? Видимо, очень повезло. Так или иначе, воровство — это…
— Правда, потом все пропавшее появляется. В самых неожиданных местах, — вынужден был признаться наставник послушников. — Это он из озорства так делает, я уверен.
Легкий ветерок пронес по террасе аромат цветов вишни.
— Слушай, к непослушанию я привык, — продолжал наставник. — Оно — часть жизни послушников. Но он еще и постоянно опаздывает!
— Опаздывает?
— Да! Опаздывает на уроки.
— Но как можно опаздывать на уроки здесь?
— Судя по всему, господину Лудду просто на все наплевать. Господин Лудд считает, что может поступать так, как ему заблагорассудится. А кроме того, он… толковый.
Прислужник кивнул. Ага. Толковый, значит. Здесь, в долине, это слово обретало особый смысл. Толковый мальчишка считал, что знает больше своих наставников, перебивал их, часто дерзил. Толковый мальчишка был куда хуже бестолкового.
— Он не признает дисциплину? — уточнил главный прислужник.
— Буквально вчера веду это я в Каменной зале теорию времени, как вдруг вижу: он таращится в стену! Явно игнорируя все то, что я говорю! Но когда я попросил его решить написанную на доске задачу, прекрасно зная, что он этого сделать не сможет, он ее решил! Мгновенно! И правильно!
— И что с того? Ты же сам назвал его толковым.
Наставник послушников сразу смутился.
— Видишь ли… Задача на доске… Ну, она была не совсем по теме. Чуть раньше я принимал экзамен у полевых агентов пятого дьима и оставил на доске часть задания. Это была крайне сложная задача, связанная с фазовым пространством и остаточными гармониками в n-историях. Никто из агентов так и не смог ее решить. Честно говоря, я сам подсмотрел ответ.
— Стало быть, ты наказал его за то, что он ответил, так сказать, не в тему, да?
— Именно. Своим поведением он оказывает дурное влияние на других учеников. Мне кажется, что большую часть времени он где-то отсутствует. Вечно где-то витает, но всегда отвечает правильно. Однако объяснить свой ответ не может! Нельзя же каждый раз пороть его за это! Этот мальчишка — дурной пример. Он показывает дурной пример другим ученикам. Известно же, как толкового ни учи, все без толку!
Главный прислужник задумчиво наблюдал за кружением стайки белых голубей над крышами монастыря.
— Но и отослать его мы не можем, — сказал он наконец. — Сото сообщил, что этот мальчишка прямо на его глазах принял Стойку Койота! Именно так он его и нашел! Можешь себе представить? Его никто этому не учил! А теперь попробуй представить, что может случиться, если оставить настолько одаренного ребенка без присмотра? К счастью, Сото был начеку.
— Он всего-навсего превратил свою проблему в мою. Этот мальчишка нарушает упорядоченное.
Ринпо вздохнул. Наставник послушников был хорошим, добросовестным человеком, но слишком много времени минуло с тех пор, как он выходил в мир. Такие люди, как Сото, проводят в мире времени день за днем. И быстро учатся гибкости, ибо непреклонность там равносильна смерти. Такие люди, как Сото… Впрочем, неплохая мысль…
Он посмотрел в дальний конец террасы, где двое слуг сметали с пола опавшие лепестки цветов вишни.
— Я вижу весьма гармоничное решение, — сказал он.
— Правда?
— Такой необычайно одаренный мальчик, как Лудд, нуждается в чутком учителе, а не в строгой дисциплине классной комнаты.
— Возможно, но…
Наставник послушников заметил, куда смотрит Ринпо.
— О, — сказал он, и его губы расплылись в улыбке, которая была не то чтобы очень приятной.
В ней чувствовался элемент предвкушения, намек на неприятности, которые ждали того, кто, по мнению улыбающегося, их несомненно заслуживал.
— Мне пришло в голову одно имя, — промолвил Ринпо.
— Мне тоже, — поддакнул наставник послушников.
— Имя, которое я слышу слишком часто, — продолжал Ринпо.
— Полагаю, либо он подчинит себе мальчишку, либо мальчишка подчинит его себе. Впрочем, всегда существует возможность, что они подчинят себе друг друга… — задумчиво пробормотал наставник.
— В мирском языке нет такого понятия, как оборотная сторона.
— Но одобрит ли это настоятель? — задумчиво произнес наставник, пытаясь найти слабые точки в столь привлекательной идее. — Он всегда испытывал определенное и весьма утомительное уважение к… этому метельщику.
— Настоятель — добрый и умный человек, но в данное время его беспокоят зубы, а ходит он так и вообще с трудом, — ответил Ринпо. — А времена тяжелые. Уверен, он с радостью воспримет наши совместные рекомендации. В конце концов, это очень даже обычное дело, ничем не выделяющееся из повседневных забот.
Ознакомительная версия.
