Нет! Этого не будет! Она сама вырастит и наставит этого талантливого мальчика, укажет ему — возможно, даже в начале осени — путь в его новый дом, и здесь всё обязательно изменится. Если не верить в это, то… всё зря. Всё бессмысленно. Чёрная пневмония пожрёт остатки их сонного царства и…
Лиру снова скрутил кашель. Через три минуты обессиленная волшебница повалилась на кровать.
Как скоро человек смиряется со смертью? Почти три сотни лет эта недобрая гостья обходила стороной келью двух подруг. Но вот, она уже у порога, готова войти и забрать с собою в вечный холод и забвение.
От тихого скрипа тяжёлой двери Лира вздрогнула. Но это всего лишь долгожданная подруга, опять словно помолодевшая на сто лет.
— Ты уже проснулась! Хорошо, а то я боялась тебя разбудить, — она подтащила колченогий стул и села у кровати. — Знаешь, что сказал Ал?
Лира улыбнулась и помотала головой. Который десяток лет эта Эллина манера продолжает умилять. Элеонора хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
— Он говорит, надо дать ученику Письмо!
— Как!? — Лира села на постели, опершись на правую руку. — Он же только первое заклинание освоил!
— И я точно так спросила! — продолжила скороговоркой подруга. — А Альфред говорит: «Не освоил, а сотворил». Говорит, что мы ему теперь не помощницы, мы лишь направляем, расширяем кругозор. А учить его будет сам Великий!
— Лекарь, — Лира усмехнулась. — В них появляется мистическая нотка или они с рождения такие?
— Может, потому и становятся лекарями, что сами уже немного мистики? — Элеонора улыбнулась.
— А знаешь… — Лира потёрла ладонью левый висок, будто это могло помочь собрать разрозненные образы. — У меня такое чувство, будто я с этим Виктором давно знакома.
— Ну, они вообще все похожие в чём-то… — Элли на секунду прикрыла глаза. — Помнишь, Ал подметил, что все они приблизительно одного роста?
— Возможно, кстати, и веса. — Память о первом уроке нового ученика всегда особенно крепка. Это потом сложно бывает отличить одного от другого: обучение их уравнивает, и различия можно кое-как заметить скорее по номерам уроков. Но только прибывший пришелец из другого мира уникален. Закрыв глаза, можно вспомнить, как юноша появляется на полу, как поднимается, встаёт, озирается, произносит что-нибудь удивлённое, испуганное или восторженное. В этот раз она так и не дождалась, начала разговор первой. Но в остальном… — У всех серые или карие глаза, все брюнеты…
— Миша не брюнет, — возразила подруга. — А Паша зеленоглазый.
— Да… А ещё фехтование…
— Но Димка, например, вообще железо в руки взять боялся. И мастерить не любил… — Элеонора примолкла, и продолжила уже тихо и задумчиво: — В отличие от остальных.
— И ни одного кудрявого… — медленно продолжила сопоставлять Лира, — или горбоносого, или лопоухого, или азиата.
— Но и не красавцы, кстати…
— … все.
— Хочешь сказать… — Элли вдруг осенило. — Хочешь сказать, что твой Виктор — серо-кареглазый брюнет, ростом пять футов восемь дюймов…
— Да. Сам делает кольчугу, мастерит какие-то другие поделки, возможно фехтует, наверняка говорит по-французски. На лицо — обычный такой. Может, и есть какие отличия, но он словно вобрал все средние черты других учеников. Ещё спокойный, уравновешенный, скрытный немного.
— Только никто из них не создавал заклинаний, — напомнила подруга. — Но тут мы сами решились изменить…
— И не ошиблись. Пока… — Лира снова потёрла висок. — Может всё же не стоит торопиться с Письмом? Его же обычно позволено читать не менее чем средним магам! Мы и так достаточно отклонились.
— Ал говорит, что твой Виктор уже на этом пути, — подруга развела руками. — Первый знак — сотворение заклинаний, второй — бессловесные заклинания. Он сделал оба разом. Значит, Письмо ему будет только в помощь. Альфред ещё сказал, что хорошо бы оно стало вознаграждением за усердие.
— Вы многое успели обсудить, — Лира тепло улыбнулась.
— Да, — ответила Элли и покраснела.
— Ладно. Будем надеяться. Надо заготовить заклинание урока.
— Я могу подменить тебя завтра на дежурстве.
— Не стоит. Я справлюсь… — Лира вздохнула. — Почему Аристарх заставляет нас действовать тайком?
Элеонора пожала плечами. Да, они не знают, почему. Но догадки скверные, пахнущие недоверием и презрением.
Пробуждение на камнях. Ударом молота в разум возвращаются из дальних синапсов воспоминания о предыдущем сне-уроке. Что-то ухнуло в пространство, разогнав туман вокруг метров на десять. Иллюзорная роба немедленно явилась и уже защищает от холода пещеры.
— Таки вчера действительно был первый из уроков! — Сны продолжаются очень нечасто. С ним самим такого не случалось, но кто-то о многосерийных снах рассказывал…
— Конечно, Виктор! — подтвердил голос Лиры. — Ты смог создать заклинание, доказал своё право на дальнейшее обучение. Или ты считаешь, оно тебе не нужно? И что ты постиг магию за одно занятие?
Как-то особо убедительно прозвучало. Дешёвый воспитательский трюк: делать так, чтобы возразить было неудобно. Так умудрённые скрывают логические прыжки — как в конечных выводах Шерлока Холмса. Ну да ладно, у него всё равно нет желания возражать: магия — это интересно. Но, коли он невырубаемо вписан в число учеников, то должны быть какие-то домашние задания, самостоятельные исследования вне аудитории что ли, чтение старинных фолиантов из овечьей кожи, написанных кровью, допустим, тех же овец…
— Но наяву-то я помнил только обрывки предыдущего урока…
— И это правильно, — веско отметила наставница. — Со временем, когда тебе будут доверены знания, требующие дневного осмысления, память станет более устойчивой.
Всё движется к тому, чтобы стать «более реальным», а оттого — пугающим. Если магия существует в привычном мире, то последствия, в том числе и личные… безбрежны! Одно дело, если уроки — отражения желаний, экскурсии в возможные миры Лейбница; и совсем другое, если жизнь, привычная и приемлемая, может по-настоящему измениться. Пока от возможного вала событий защищает блокировка. И кстати, о ней!
— А вы не могли словами сказать, мол, не надо магией баловаться?! Я между делом нашёл у вашей блокировки несколько неприятных побочных эффектов!
— А если бы ты не послушал?
