Одного взгляда на Дункана было достаточно, чтобы он тоже подошел. Сегодня он, одетый в простые черные одежды, выглядел обычным просителем, а не герцогом, графом и епископом. Его голубые глаза были бесхитростными, и он не отводил взгляд от членов трибунала. Чисто выбритое овальное лицо обрамляли коротко подстриженные каштановые волосы, с выбритой тонзурой. В его облачении не было практически ничего, указывающего на епископский сан — за исключением перстня с аметистом на правой руке. Он снял его и положил на стол перед Кардиелем, когда сел по указанию Келсона, пододвинув табурет поближе к столу и положив на него руки ладонями вверх, как велел Келсон.
— Этот допрос не имеет никакого отношения ко мне, как епископу, — пояснил он Вольфраму, когда последний вопросительно посмотрел на перстень. — Я присутствую здесь как отец, который хочет, чтобы его сын был признан законным.
— Отец-Дерини, признающий сына-Дерини?
На лице Дункана мелькнула напряженная улыбка.
— Если не ошибаюсь. Его величество сказали, что мне не будут задавать этот вопрос.
— Именно так я и сказал, в самом деле, — подтвердил Келсон, опуская руку на левое плечо Дункана. — Позор тебе, Вольфрам.
Вольфрам пожал плечами.
— Я спрашиваю только то, что спрашивают другие, сир. Я думаю, что, вероятно, так оно и есть — и я начинаю сомневаться, есть ли в этом зло. Правда, сейчас принадлежность отца Дункана к Дерини к делу не относится. Слава Богу, я не занимаюсь решением этого вопроса.
Он посмотрел на ведущего протокол монаха-писаря, который украдкой поднял голову, когда был задан последний вопрос, и жестом показал молодому человеку, что тому не следует прекращать записи.
— Мы продолжаем?
— Если все понимают, что вопросы буду задавать я, — ответил Келсон.
Он грациозно сел на табурет слева от Дункана и его ладонь спустилась по руке Дункана, а затем взяла того за запястье, скрытое свободным черным рукавом. Боковым зрением он видел Моргана, сидящего рядом с напряженным и обеспокоенным Дугалом, и Нигеля, слегка склонившегося вперед, чтобы лучше видеть то, что должно произойти.
— Для епископа Вольфрама, которому никогда не доводилось видеть процедуру, я объясню, что делаю, — объявил Келсон, обращаясь к трем епископам. — Я попросил Дункана положить на стол руки ладонями вверх, так что вы сможете заметить любое вздрагивание во время допроса — хотя я и не ожидаю его увидеть. Я держу свою руку у него на запястье, частично по той же причине и частично потому, что, как я обнаружил на практике, физический контакт усиливает контроль в подобной процедуре.
Тебе удобно, Дункан?
— Физически? Да. Эмоционально… — герцог-епископ Дерини пожал плечами и улыбнулся, — Я видел и раньше, как проводится такая процедура, сир. Не уверен, что жажду пережить заново свою бурную юность. Я был очень горяч…
Келсон улыбнулся, сочувствуя Дункану, но процедуры было не избежать. Ее следовало провести.
— Тем не менее, — сказал король, обращая на друга свой талант читать истинные мысли. — Давай начнем с основных фактов. Пожалуйста, назови свое полное имя и все свои должности.
— Дункан Говард Маклайн, — легко ответил Дункан. — Священник и епископ. Духовник короля. Герцог Кассанский и граф Кирнийский. Действующий наместник Меары. У меня также есть несколько второстепенных титулов и должностей. Мне их тоже перечислять?
— Не думаю, что в этом есть необходимость. Ты действительно заключил брак с матерью Дугала Макардри?
— Да.
— Когда?
— В начале апреля 1107 года.
— Сколько тебе было лет?
Дункан улыбнулся.
— Я был очень наивным, но умственно развитым не по годам юношей, ухаживавшим за женщиной взрослее себя. Мариз была на год меня старше.
— Понятно. Но вы оба имели благородное происхождение, ты — сын герцога, она — дочь графа. Что побудило тебя заключить тайный брак?
Дункан мечтательно покачал головой, бросив взгляд в направлении перстня, лежавшего перед Кардиелем. Он предавался воспоминаниям.
— Молодость. Нетерпение. Мариз с матерью и сестрами приехали в Кулди в то время, как наши отцы отправились в Меару, участвуя в одной кампании.
На протяжении нескольких поколений наши кланы были тесно связаны. Но во время той кампании, как мне говорили, один из людей моего отца убил одного из людей ее отца в пьяной драке. К сожалению, человеком ее отца был Ардри Макардри, ее старший брат — и наследник. Виновника судили и казнили прямо в поле, как и следовало, но ни одна из сторон не получила должного удовлетворения. Наши отцы боялись, что начнется кровная месть, если кланы продолжат воевать вместе. Поэтому старый Каулай отделил свои войска от войска моего отца и перевелся под другое командование, затем поехал назад в Кулди с небольшой группой сопровождающих, чтобы забрать своих женщин и доставить назад в Траншу.
— И вместе с ними и Мариз? — уточнил Келсон.
Дункан несколько раз моргнул и кивнул. Его голос слегка дрожал, когда он продолжил свой рассказ.
— Я никогда не думал, что той весной влюблюсь.
Я занимался учебой и уже выбрал свой дальнейший путь. Осенью я собирался поступать в семинарию в Грекоте. Я был достаточно взрослым, чтобы участвовать в кампании, но остался, чтобы принимать гостей отца, пока отсутствовали они с братом. Никакой любви не предполагалось.
Он тряхнул головой, заново удивляясь тому, как события нарушили все его планы.
— Однако это случилось. Через несколько недель любовь поймала нас обоих. Мы держали ее в тайне, поскольку что знали: моя мать будет в ярости, когда я скажу ей, что не стану священником. Но мы с Мариз планировали испросить согласия родителей на брак в конце лета, когда наши отцы вернутся с войны. Неожиданное возвращение Каулая изменило все это — и возникла угроза кровной мести.
Дункан вздохнул.
— Мы тем не менее решили пожениться. Мы все-таки достаточно трезво смотрели на вещи, чтобы не пуститься в бега, но знали: никто из местных священников не поженит нас без согласия родителей, в особенности без какого-либо предварительного объявления. Поэтому мы договорились встретиться в часовне в полночь и произнести наши клятвы перед единственным Свидетелем, который, как мы знали, не предаст нас.
— Перед Святыми Дарами, — подсказал Келсон, бросая взгляд на епископов. Он заметил интерес Вольфрама.
— Да.
— И вы в самом деле встретились? И вы в самом деле обменялись клятвами, которые посчитали связующими?
— Да.
— Спасибо, — Келсон протянул свободную руку к брови Дункана и провел по ней, прилагая усилия, чтобы избежать встречи с глазами Вольфрама.
— А теперь закрой глаза, Дункан. Закрой глаза и погрузись в воспоминания о той ночи. Через мгновение я попрошу тебя вспомнить, какие точно слова вы с Мариз сказали друг другу. Ты готов?
