Ознакомительная версия.
Не зная, что ответить, Леонид Витальевич полез было снова за сигаретами, но, взглянувши на дядю Семена, спохватился – и спрятал пачку.
– Самые лучшие бомжи как раз из интеллигентов… – с неловкостью проговорил он ни к селу ни к городу. Возможно, хотел утешить.
Судорожно вздохнув, Василий возвел покаянные глаза к дяде Семену:
– Короче, прав ты был, Сеня. Прав во всем. Тут не просто отражать – тут воспитывать надо…
Егорка взгоготнул. Дядя Семен насупился.
– Тоже смотри не переборщи, – сурово заметил он. – А то был уже случай. Взялся один такой воспитывать. Да кого! Сергея Есенина! Еще и в белой горячке…
– И что? – жадно спросил Егор.
– Ну, тот смотрел-смотрел, а потом как схватит трость – да по морде набалдашником! Зеркало, разумеется, вдребезги… Воспитатель! Такое место потерял!.. На бирже его с тех пор иначе как «Черный человек» и не звали…
– Почему черный?
– Потом объясню. У вас этого в лужах не проходили… Но ты, Вась, все-таки подробнее давай, подробнее. Нас-то ведь твои дела тоже касаются…
Отражение Василия Полупалова покивало, сосредоточилось.
– В общем, из беседы их я так понял… – проговорило оно медленно и мрачно, – что запил мой Васек сразу же, как только жену схоронил. Запил, зеркало грохнул…
– Ага… – соображая, пробормотал Леонид Витальевич. Пальцы рук его танцевали, словно ощупывали какой-то незримый предмет. – Ну вот уже кое-что прорисовывается… То-то я думаю: неужели у него раньше в квартире ни одного зеркала не было?
– Грохнул нечаянно или нарочно? – уточнил дядя Семен.
– Нарочно. Померещилось ему что-то по пьянке…
– А что?
– Не знаю. При ней он говорить не захотел.
– При ком?
– Н-ну, при старой знакомой этой! У кого он сегодня ночь провел?..
Отражения переглянулись, задумались.
– А вдруг… – замирающим голосом начал Егорка – и все обернулись к нему. Сглотнул, облизнул губы. – А вдруг он в зеркале жену увидел?
– Хм… Это в смысле – покойницу? – Василий и Арчеда озадаченно посмотрели на дядю Семена.
Тот мыслил. Губами жевал.
– Всяко бывает… – нахмурившись, молвил он наконец. – Если, скажем, зеркало занавесить забыли или простыня с него как-нибудь случайно соскользнула… Словом, если покойник в нем хоть раз отразился… тогда – да…
– И что за это? – мигом вклинился Егор, которого, по обыкновению, интересовало не столько преступление, сколько наказание.
– Ничего. Занавешивать надо. А вот, если и занавесили, и простыня не соскальзывала, а отражение покойника все равно потом в зеркало влезло, то тут уже серьезно. Тут – скандал… За такое вмиг квалификации лишат и из зазеркалья вышибут…
– Куда?
– На улицу! Куда еще вышибают? И к бирже потом даже не приближайся – не пустят… Иди вон морды с ведрами в колодце отражай!
Василий вдруг забеспокоился, закрутил головой.
– Бугра бы нашего кликнуть! – озабоченно предложил он. – Разговор-то – по делу. Всех касается…
Персоналии оглянулись на коробку павильона, где вовсю шла подготовка к появлению хозяина квартиры.
– Ну что за освещение? Что за освещение?.. – раздавался изнутри раздраженный голос распорядителя. – Почему все такое блеклое? Оттенки – теплее. Еще теплее! Он же не с пьянки, он от женщины возвращается! Может быть, даже от старой своей любви! На всем должен лежать особый свет…
– Нет, не стоит, – решил дядя Семен. – Попозже…
– А что такое?
– Да Леня с ним опять повздорил… Вздернутый он сейчас. Лучше как-нибудь потом… Скажи, Вася, а не было намека, что соколик твой сам женушку в гроб вогнал?
Тот оторопел, заморгал.
– В смысле – пришиб, что ли?
– Нет. Если бы пришиб, он бы сейчас отражался не здесь. Он бы сейчас отражался в местах не столь отдаленных… время от времени… Как у них вообще с супругой в последние годы жизнь складывалась?
– Да хреново!
– Точно или догадываешься?
– Н-ну… когда о ней речь зашла… о жене его бывшей… эта его за лацканы – хвать! Смотрит в глаза, зрачки у самой по семь копеек – и твердит, как заведенная: «Запомни: ты ни в чем не виноват! Ты ни в чем не виноват!..» Значит, виноват в чем-то…
– Слушайте, господа! – с неожиданной бодростью в голосе произнес Леонид Витальевич. – А ведь у нас, оказывается, не все так скучно, как представлялось! Семейная драма, скелет в шкафу…
– Кстати… ночевали-то, надеюсь, не в разных койках? – кашлянув, спросил дядя Семен, чем сильно рассмешил Василия.
– Сень! Да у них полгода назад роман был! Васятка мой, оказывается, на развод подавал! Потом, правда, заявление забрал…
– То есть жена обо всем знала?
– Понятия не имею!
Помолчали. Тихий ангел пролетел. Или, как еще говорят, – мент родился… Хотя, учитывая место действия, речь в данном случае могла идти лишь об отражении ангела. Или мента.
– Детей у них не было… – помыслил вслух дядя Семен. – Егорка – он от первого брака… Кстати, Вася, а как зовут эту старую любовь – у кого ты ночевал?
– Тома.
Все с интересом повернулись к Василию.
– А фамилия? Не Истрина, случайно?
– Спроси, что полегче! – огрызнулся тот. – Что ж они, по-твоему, в постели друг к другу по фамилии обращались?
– А у партнерши ты, конечно, выяснить не мог! Потом уже, после того, как отработали…
Василий крякнул и снова потупился.
– Да понимаешь… Не до того мне было. Стыдуха! Ни разу с таким треском не проваливался! Гастролер… блин! Статист – и тот бы его лучше отвалял…
– Ну хорошо, а внешне эта Тома что из себя представляет? Рыженькая, худенькая?..
– Н-нет… Дама такая рослая, в теле, волосы – взбитые, цвета пакли… Но не рыжие…
– Бабник узкого профиля, – прокомментировал Арчеда. – Специализировался на одних Тамарах.
– Ребята, вы о чем?
Вопрос Василия остался без ответа.
– Полупалов, в павильон! – скомандовал негромкий голос распорядителя. – Ваш выход…
Дядя Семен и Леонид Витальевич Арчеда сидели у тронутого распадом стола вполоборота к павильону. Сумрачный дядя Семен крутил в пальцах отражение бубнового туза. Леонид Витальевич наблюдал за Егором, который в свою очередь наблюдал за тем, что творилось внутри серебристо-серого куба.
Подглядывать за происходящим в павильоне не возбраняется, просто надо уметь это делать. Егор умел. В данный момент он стоял у задней или – как еще принято говорить – зеркальной стороны коробки, погрузив в нее физиономию по самые уши. Нам с вами заметить такого наблюдателя можно, лишь резко припав щекой к зеркалу и направив взгляд почти параллельно отражению стены, на которой оно висит. Но, во-первых, никому в реальном мире не придет в голову совершить столь странный поступок, а во-вторых, стоит вам приблизиться к стеклу, как соглядатай тут же отпрянет.
Ознакомительная версия.
