— Вы живы, Гаррет?
— Просто ошеломлен. — Я обвел вокруг себя рукой: — Это потрясает.
— Небольшой перебор, правда? Но Тедди это нравилось. Дом — подарок Тедди, и я сохранила все, как было при нем.
Мне все же пришлось обернуться. Нет, на ней не было одежд красного цвета. Она оказалась в наряде деревенской девушки с молочной фермы — одни лишь бежевые и белые кружева. На голове сидел типичный кружевной чепец молочницы. Лицо Мэгги сверкало насмешливой улыбкой, будто хозяйка немного посмеивается надо мной и приглашает повеселиться вместе.
— Наверное, я совсем отупел, — заметил я, — но я не совсем понимаю шутку о Тедди.
Мои слова почему-то смыли улыбку с лица Мэгги, и она спросила:
— Что вам известно обо мне, Гаррет?
— Немного. Ваше имя. Что вы самая привлекательная женщина из встретившихся мне за последние сто лет. Еще кое-что видное невооруженным взглядом. И то, что вы живете в классном месте. Вот, пожалуй, и все.
Она покачала головой, и рыжие локоны заколыхались в такт движению.
— Скандальная слава, нынче, видимо, не в цене. Однако пройдем в другое место. Здесь можно ослепнуть.
Ужасно мило, когда тебе начинают выдавать непонятные сентенции — нет необходимости изобретать их самому или придумывать остроумные ответы.
Мы миновали несколько вычурных, но ничем не примечательных комнат и наконец вкатились в нечто потрясающее — бам! Обеденная зала, приготовленная для двоих.
— Словно сказочная ночь на Холме Эльфов, — пробормотал я.
— У меня точно такое же чувство. — Оказывается, она не утратила слуха. — Эти помещения иногда наводят ужас. Присаживайтесь.
Я уселся на стул напротив Мэгги, поближе к концу стола. Вокруг Него без труда могла бы рассесться пара дюжин гостей, не считая хозяев.
— Это ваше любовное гнездышко?
— Самый маленький из всех моих столовых залов. — Она изобразила на личике подобие улыбки.
— У вас и у Тедди?
— Остается только вздохнуть. Как быстро проходит дурная слава. Кроме членов семьи, никто ничего не помнит. Хотя и этого вполне достаточно. Их злобы хватит на все человечество. Тедди — это Теодорин, принц Камарка. Он стал королем Теодориком IV и сумел продержаться в этом качестве целый год.
— Король? — наконец-то у меня в башке прояснилось. — Я, кажется, начинаю понимать.
— Вот и хорошо. Значит, мне не придется пускаться в нудные объяснения.
— Мне мало что известно. В то время я служил в Морской пехоте. Там, в Кантарде, нас не очень волновали скандалы в королевском семействе.
— Вы не знали, кто король, и вам на него было плевать. Мне уже приходилось слышать это. — Мэгги Дженн послала мне свою самую обворожительную улыбку. — Держу пари, вы и сейчас не следите за придворными скандалами.
— Они не слишком влияют на мое повседневное существование.
— Они не повлияют и на вашу работу для меня. Здесь не важно, много или мало грязи обо мне вам известно.
В зал вошла женщина. Подобно Зэку она была стара как первородный грех. Крошечная, ростом с ребенка, с очками на носу. Мэгги Дженн явно заботилась о своей прислуге — очки нынче дороги. Старуха молча застыла, скрестив на груди руки.
— Мы приступим, как только вы будете готовы, Лори.
Слегка наклонив голову, старушенция вышла.
— Но все же я вам кое-что расскажу, — продолжила Мэгги, — хотя бы чтобы немного удовлетворить ваше любопытство. Вернее, чтобы вы занялись тем, за что я вам плачу, а не копанием в моем прошлом.
Я буркнул что-то невнятное.
Лори и Зэк доставили суп. Рот сразу заполнился слюной — слишком долго мне пришлось питаться плодами своего собственного кулинарного искусства.
Единственный повод скучать по Дину.
— Я, Гаррет, была любовницей короля.
— Помню.
Наконец-то я действительно вспомнил. Это был скандал что надо. Кронпринц настолько втюрился в простолюдинку, что поселил ее на Холме. Его супруга была отнюдь не в восторге. Старик Тедди не пытался скрывать свою страсть. Он любил, и ему было все равно, знает об этом весь мир или нет. Весьма неблагоразумное поведение для человека, которому предстояло стать королем. Серьезный недостаток характера для наследника престола.
Так, собственно, и оказалось. Король Теодорик IV проявил себя высокомерным, узколобым и капризным сукиным сыном, позволившим покончить с собой всего лишь через год правления.
Мы почему-то нетерпимы к королевским слабостям. Точнее, к ним нетерпимы высшая аристократия и члены семьи. Остальным и в голову не пришло бы пойти на убийство. Даже бешеные собаки-революционеры и те не помышляют об истреблении королей.
— А ваша дочь?..
— Ее отец — не Тедди.
Я прикончил суп. Это был куриный бульон с чесноком. Мне он очень понравился. Престарелые слуги унесли опустевшую посуду. Появились разнообразные закуски. Я был нем как рыба, и Мэгги приходилось поддерживать разговор.
— Мне доводилось глупо ошибаться, мистер Гаррет. Так и появилась моя дочь.
Прожевав нечто, состоящее из куриной печенки, бекона и молотых орехов, я пробормотал:
— Неплохо.
— Мне было шестнадцать. Отец выдал меня замуж за животное, которое желало только девственниц. Его дочери по возрасту годились мне в матери. Мое замужество должно было помочь папочкиному бизнесу. Поскольку мне никто не объяснил, как избежать беременности, я тут же понесла. Мой супруг от ярости бился в припадке. Оказывается, в мою задачу не входило иметь детей, я должна была лишь служить грелкой для его постели и ублажать мужа, повторяя, какой он могучий мужчина. Когда же я родила дочь, он просто свихнулся. Еще одна дочь. У него не было сыновей. Женский заговор. Мы сговорились, чтобы погубить его. Мне никогда не хватало смелости заявить, что с ним произойдет, если мы — женщины — действительно воздадим ему по заслугам.
Злобная улыбка. На какое-то мгновение из-под улыбающейся маски выглянула другая Мэгги.
Она принялась жевать, предоставив мне время для комментариев. Я лишь кивнул с набитым ртом.
— Старый мерзавец продолжал тем не менее пользоваться мной. Его дочери пожалели меня и научили всему тому, что мне следовало знать. Они ненавидели своего папочку больше, чем я. Затем моего отца убили грабители, завладев двенадцатью медными монетами и парой старых сапог.
— Очень похоже на Танфер.
— Это и был Танфер, — кивнула она.
— Итак, ваш отец умер…
— У меня не осталось никаких причин и дальше ублажать мужа.
— Вы ушли.
— Не раньше чем, застав его спящим, выбила из него палкой все дерьмо.
— Я принимаю ваш рассказ близко к сердцу.
