– Чтобы поймать их, потребуется немало усилий, – ответил я. – Они довольно быстро бегают. Как насчет фруктов?
– Фрукты – это тоже неплохо…
– На кухне стоит ваза с фруктами.
Он слишком устал, чтобы долететь туда, а я боялся взять его в пасть, он казался мне слишком хрупким. Поэтому я позволил ему вцепиться мне в шерсть.
Пока я спускался по лестнице, он повторял:
– Свихнулся, свихнулся…
– Расскажи мне об этом, – попросил я, пока он пировал, лакомясь сливой и парой виноградин.
– Викарий Робертс пришел к убеждению, что в округе происходит нечто неестественное, – начал Игла.
– Как странно. Что могло навести его на такую мысль?
– Мертвецы, в которых не осталось ни капли крови, и люди, страдающие малокровием, – все они видели очень яркие сны с участием летучих мышей. Нечто в этом роде.
Я много раз встречал викария Робертса во время своих рысканий – маленький толстый человечек с пушистыми бакенбардами. У него старомодные очки с квадратными стеклами в золотой оправе. Мне говорили, что в кульминационные моменты своих проповедей он часто сильно краснеет и брызгает во все стороны слюной и что иногда он подвержен приступам конвульсий, за которыми следуют потеря сознания и странные взрывы эмоций.
– Вполне допустимые мысли для человека с истерическими наклонностями, – сказал я.
– Наверное. Во всяком случае, он в последнее время приобрел привычку бегать ночью по приходу, вооружившись арбалетом и колчаном со стрелами – он называет их «летающие колья». Я слышу стук в дверь! Держу пари, это он! Спрячь меня!
– Нет необходимости, – ответил я. – Хозяин не позволит явному безумцу, имеющему опасное оружие, войти и обыскать дом. Наш дом – это место, где царят покой и благопристойность.
Дверь открылась, и я услышал, как они тихо разговаривают. Потом викарий повысил голос. Джек, будучи джентльменом, отвечал своим мягким, вежливым тоном. Викарий стал кричать о Порождениях Ночи, Нечестивых Обрядах, Оживших Богохульствах и Тому Подобных Вещах.
– Вы предоставили ему убежище! – слышал я его крик. – Я иду за ним!
– Вы никуда не пойдете, – отвечал Джек.
– У меня есть моральное право на обыск, и, будь я проклят, если не пройду! – сказал викарий.
Затем я услышал возню.
– Прошу прощения, Игла, – сказал я.
– Конечно, Нюх.
Я выбежал в прихожую, но Джек уже закрыл и запер на засов дверь. Он улыбнулся, увидев меня. За его спиной раздались удары в дверь.
– Все в порядке, Нюх, – сказал он. – Я не собираюсь спускать на беднягу собак. Гм… И где же твой друг?
Я взглянул в сторону кухни. Джек прошел туда, опередив меня на несколько шагов. Когда я вошел, он уже скармливал Игле виноградину.
– «Порождение Ночи», – сказал он. – «Ожившее Богохульство». Ты здесь в безопасности. Ты можешь даже съесть персик, если хочешь.
Он вышел, насвистывая. Стук в дверь продолжался еще минуту-другую, потом прекратился.
– Что делать с этим человеком, как ты считаешь? – спросил Игла.
– Не надо попадаться ему на глаза. По-моему.
– Легко сказать. Вчера он выстрелил в Ночного Ветра, а недавно два раза стрелял в Плута.
– Почему? Они же не принадлежат к кровопийцам.
– Он заявил, будто у него было видение о сообществе мерзких особей и прирученных ими животных, они якобы готовят некое психическое действо, которое сделает их врагами и поставит под угрозу безопасность человечества. Дело вампиров явилось первым «знаком», как он выразился, что это правда.
– Интересно, какой сплетник послал ему это видение.
– Трудно сказать, – ответил Игла. – Но вполне возможно, завтра он будет стрелять в тебя или в Джека.
– Возможно, прихожане пошлют его на Континент, – предположил я, – на какие-нибудь целебные воды. Нам осталось примерно две с половиной недели.
– Сомневаюсь, что они это сделают. Мне кажется, он завербовал нескольких помощников, хвастаясь своими видениями. Сегодня ночью он не единственный, кто вооружился арбалетом.
– В таком случае, нам, наверное, придется узнать, кто эти люди, где они живут, и не спускать с них глаз.
– Я лично использую эхолокацию, но я уловил твою мысль.
– Ночной Ветер и Плут уже, очевидно, все знают. Я предупрежу Серую Метелку, если ты оповестишь Шипучку и Бубона.
– А как насчет Тальбота?
– Насколько мне известно, у Ларри Тальбота нет другого компаньона, кроме растений. Думаю, он способен сам о себе позаботиться.
– Ладно.
– …И нам всем следует договориться сообщать друг другу о том, кто они и где живут. Подобным типам все равно, каких убеждений ты придерживаешься.
– В этом я с тобой согласен.
Позже я проверил окрестности и не обнаружил поблизости личностей с арбалетами. Тогда я снова открыл окно и выпустил Иглу. Арбалетные стрелы викария торчали из оконного переплета у нас над головой.
Серая Метелка как раз закончила выкапывать что-то и волокла это что-то к дому, когда я вошел в их двор. Я ввел ее в курс событий прошлой ночи, и, хотя она и предупреждала меня никогда не доверять летучим мышам, все же признала серьезность угрозы, представляемой викарием и его командой. Кто-то, очевидно, выстрелил в них с вершины холма, когда они с Джил пролетали над ним вчера ночью, заставив их совершить вираж и изрядно поволноваться, отчего они едва не врезались в печную трубу.
Когда Серая Метелка закончила свои дела, она сказала:
– Я хотела обсудить с тобой кое-что.
– Давай.
– Сперва о главном. Я тебе лучше покажу.
Я последовал за ней со двора.
– Полицейский из Лондона вчера посетил констебля Теренса, – сказала она. – Шипучка и я видели, как он проезжал на гнедой кобыле.
– А дальше?
– Позже Плут видел эту кобылу пасущейся в поле и упомянул об этом странном факте. Мы обыскали всю округу, но всадника не оказалось.
– Вам надо было позвать меня. Я мог найти его по следу.
– Я заходила. Но тебя не было.
– Я действительно отлучался по делу… Ну и что же случилось?
– Потом я проходила по другому полю, тому, куда мы сейчас направляемся, возле вас. Там кружила пара ворон. Тут я подумала, что пора бы пообедать. Вороны, как выяснилось, тоже так думали. Они выклевывали глаза тому полицейскому, который лежал в траве. Как раз прямо перед нами.
Мы приблизились. Птицы уже исчезли. Человек был одет в полицейскую форму. У него была перерезана глотка и выклеваны глаза.
Я сел и уставился на него.
– Мне это совсем не нравится, – наконец произнес я.
– Не сомневаюсь.
– Это слишком близко. Мы живем вон там, рядом.
– А мы – вон там.
– Ты кому-нибудь уже рассказывала?
