Теперь уже Саэна с торжеством взглянула на Торна, а тот уже не просто улыбался, а прямо-таки казался котом, получившим и без помехи умявшим огромную кринку сметаны. Что в голове у лорда, когда он так улыбается, не знал никто, даже Хорт с Саэной, и потому эльфийка нервничала, особенно когда вспомнила рассказы деда о тех леденящих душу ужасах, что творили орки с попавшими в их лапы служителями светлых богов.
— Священника не трогать ни при каких обстоятельствах, — к немалому облегчению Саэны, скомандовал Торн и добавил, обратившись к стоящим рядом друзьям: — Нам сегодня удивительно везет!
Расправив плечи, в сопровождении Хорта, несущего пурпурный стяг с изумрудным драконом, лорд шагнул навстречу процессии, возглавляемой отцом Харлампием, за ним двинулись остальные бойцы клана. Толпа крестьян остановилась, испуганно запричитали женщины, но священник снова поднял руку, и гомон стих.
— Именем бога живого, призываю вас воздержаться от кровопролития, — вдохновенно глядя поверх голов орков куда-то вдаль, начал священник. — Проявите милосердие, и господь наградит вас!
— Рад видеть на моих землях столь смелого и самоотверженного священника, хочу выразить восхищение вашим мужеством, — приветливо сказал лорд. — Меня зовут Торн, я вождь клана Изумрудного дракона и властелин Диких земель.
С лица отца Харлампия слегка спало напряжение, взгляд перестал быть вдохновенно-обреченным, зато в нем проскочила изрядная доля ошарашенности.
— Я настоятель прихода сельской церкви Харлампий, недостойный слуга всевышнего, — представился священник, пытливо вглядываясь в лицо вождя орков. — Владыка Диких земель Торн, прошу вашей милости к сим людям, да пробудит господь в вашем сердце все лучшее.
— Что же касается войны и сохранения жизни ваших прихожан, — орк обвел рукой толпу крестьян с обреченно опущенными плечами, — то вопрос этот сложный, но есть варианты положительного решения. Из уважения к вашему мужеству и вере я готов их обсудить.
— Я слушаю вас, — внешне спокойно сказал священник, но обветренные руки Харлампия выдавали его, слишком быстро перебирая простенькие деревянные четки.
— Граф Штрайн, самозванно объявивший эту территорию своей, бросил вас на произвол судьбы. — Голос орка посуровел. — Эти земли принадлежат нашему клану, и здесь могут находиться только мои подданные или наши гости. Если ваши прихожане принесут мне присягу верности, поклявшись в вашем присутствии символом своей веры, не будет никакого кровопролития.
— Зачем вам это?
— Это необходимо, иначе первый же отпущенный крестьянин приведет сюда толпу вооруженных негодяев, наподобие тех, что засели в замке. Спустя короткое время, когда крепость капитулирует, мои новые подданные будут отпущены по своим домам и продолжат жить в них, как и раньше, но уже не испытывая иллюзий, в чьем государстве они живут. Кстати, вы знаете, что Штрайн изначально принес всю вашу паству, причем вместе с вами, в жертву своим амбициям и вы до сего дня оставались живы отнюдь не благодаря милосердию своего сюзерена?
Казалось, Харлампия ударили по лицу, он пошатнулся, но снова твердо вскинул взор:
— То, что вы приказали не трогать безоружных, я понял в первый день осады, но в столь… низкий поступок графа мне очень тяжело поверить.
— Надеюсь, вы знаете этого человека. — Торн взмахнул рукой, два орка приволокли рыцаря Жерона. — Ходит молва, святой отец, что вы безошибочно отличаете правду от лжи, поговорите с этим пленным.
— Если ты честно, — встряхнул пленника лорд, — обрати внимание, честно, а не как нужно нам или еще кому-то, ответишь на наши вопросы, я тебя отпущу без выкупа, даю слово.
Втянувший голову в плечи Жерон что-то невнятно забубнил, ежась под взыскательным взглядом священника. Скоро тот оставил пленника и направился к крестьянам, там началось бурное обсуждение, продолжавшееся довольно долго.
— Владыка сих земель Торн, — обратился по окончании митинга к лорду святой отец, — почти все мои люди согласны, но трое, несмотря на предательство их сюзерена, свято соблюдают присягу. Что будет с ними?
— Если это просто честные люди, то их верность достойна уважения, они пробудут в плену до конца войны, потом я отпущу их.
Священник кивнул, напряжение совсем ушло с его лица.
— Да благословит вас господь! Мои прихожане готовы к принесению присяги, когда вы сможете принять ее?
— Немедленно, и вот еще что, святой отец, мне хочется наказать трусливых негодяев, обрекших безоружных гражданских на смерть.
— Каким образом?
— Присягу необходимо отметить, после нее я выставляю угощение и напитки своим подданным, в том числе и вашим людям, полагаю, они голодны. Но праздновать ваши прихожане будут так, чтобы их было хорошо видно со стен замка. Вероятно, там с продуктами весьма напряженно?
— Это верно, есть в замке нечего. — Бледная тень улыбки тронула губы священника. — Злорадство — нехорошее чувство, лорд Торн, недостойным воинам и графу Штрайну судья — бог, но я не стану препятствовать вашему намерению. Эти люди заслужили подобное обращение, пусть сие будет уроком и они на своем опыте убедятся в тяжких последствиях злых деяний.
Когда священник отправился к своим прихожанам, к Торну подошли командиры, которые до того о чем-то возбужденно шушукались.
— А почему тебе не принес присягу священник? — выразил общий вопрос Хорт.
— Потому что священники его веры приносят присягу только богу, а не земным владыкам, — весело ответил Торн. — Но это не важно! Все дело в том, что некоторые лживые существа могут нарушить и присягу, а Харлампий никогда не предаст свою паству. Вспомните, он вышел на верную смерть, готовый пожертвовать жизнью и разделить участь своих людей. А его прихожане принесли присягу мне, потому и священник никогда не предаст нас — это огромное подспорье. Я даже помогу ему построить храм, пусть люди молятся в привычной им церкви, тем больше их будет приходить к нам. А как я уже говорил вам, любое государство крепнет только своими подданными. Заодно соседи перестанут наш клан считать исчадиями тьмы, раз на его территории есть светлый храм. Такие, как отец Харлампий, обладают несгибаемым духом, подобными людьми не разбрасываются, и я очень рад, что у нас появился этот священник, а Штрайн просто круглый идиот.
— Но зачем тебе священник? — пробурчал Хорт. — Будь это боевой маг, я бы еще понял.
— Был когда-то великий полководец по имени Чингисхан, покоривший две трети мира, — прищурившись на побратима, начал рассказывать лорд. — Так вот, он запрещал трогать даже вражеские церкви и говорил так: «Священники говорят народу, народ им внемлет, храня священников, мы храним мир в народе». Более того, скажу тебе, друг мой, если возникнет среди наших людей любая смута, Харлампий одним словом погасит ее, а в минуту опасности на него можно положиться, как на настоящего офицера. Поэтому, Хорт, позаботься о том, чтобы святого отца хорошо охраняли, мы не можем позволить себе его потерять.
