– Ненависть… Вряд ли нхадраги питали к нам именно это чувство, – проговорил задумчиво Корум. – Они хотели заполучить наши земли, это так, но воевали мы друг с другом БЕЗ НЕНАВИСТИ. Ненавидеть вы научились у мабденов, нхадраг. Твои предки этого чувства не знали. Зато хорошо понимали, что такое честь. Неужели нынешним нхадрагам это слово неведомо? Как мог ты, представитель древнего народа, стать рабом мабденов?!
Легкая улыбка скользнула по губам нхадрага.
– Все оставшиеся в живых нхадраги вот уже два столетия пребывают в рабстве у мабденов. Мы живем, подобно жалким псам, испытывая невыносимые страдания. Нас и используют как охотничьих псов, заставляя вынюхивать следы той «дичи», которую мабдены называют шефанхау. А мы, нхадраги, поклялись им клятвой верности, лишь бы остаться в живых.
– Неужели у вас не было другого пути к спасению? Ведь в других Измерениях…
– Другие Измерения были для нас закрыты. Наши историки доказали, что последняя великая битва между вадхагами и нхадрагами настолько нарушила Великое Равновесие, что боги закрыли для нас доступ в иные миры…
– Боги?.. Значит, и вы снова поверили в богов, вернулись к разным суевериям… – пробормотал Корум. – Но зачем мабдены ведут с древними народами столь жестокую войну?
– Они вытесняют нас, вадхаг. И они несут с собой тьму и ужас. И гибель всего прекрасного, и бремя правды. Они заселили уже весь наш мир! У нас нет больше права на жизнь в нем. Сама природа нас отвергает. Нас в этом мире быть не должно!
Корум вздохнул.
– А не твои ли хозяева, мабдены, внушили тебе все это?
– Нет, такова жизнь, вадхаг.
Корум пожал плечами.
– Возможно.
– Это так, вадхаг. И ты, должно быть, не в своем уме, если станешь отрицать очевидное.
– Ты им сказал, что это последний из наших замков?..
– Нет. Я чувствовал, что должен быть еще один. И я сказал им об этом.
– И они отправились искать его?
– Да.
Корум тряхнул несчастного за плечо:
– Куда они направились?
– На запад, куда же еще! – ухмыльнулся тот.
Корум взлетел в седло.
– Постой! – прокаркал вслед ему нхадраг. – Добей меня! Умоляю, вадхаг! Не заставляй меня слишком долго мучиться.
– Я не умею убивать, – молвил Корум.
– Раз так, тебе непременно придется этому научиться! Ты должен научиться этому, вадхаг! Должен!
И Корум, как безумный, погнал коня на запад.
И вот вдали показался замок Эрорн, и светлые башни его были оплетены языками пламени и кольцами тяжелого черного дыма. А прибой по-прежнему гремел у подножия могучей скалы, и казалось, что море гневно протестует против свершенного насилия – ветер выл злобно и горестно, волны, швыряя клоки пены, тщетно пытались погасить победоносное пламя.
Замок Эрорн, вздрогнув в последний раз, рухнул и превратился в руины, а бородатые мабдены смеялись так, что с колесниц и конской упряжи падали бронзовые и золотые побрякушки, и время от времени поглядывали на недлинный ряд мертвых вадхагов, полукругом лежавших перед ними.
Их было одиннадцать: четыре женщины и семь мужчин.
Скрывшись в тени знакомой пещеры у черной скалы, Корум видел окровавленные лица убитых, легко узнавая в отблесках пожара своих близких – отца и мать, сестер Иластру и Фолинру, своего дядю Ранана, кузину Сертреду и пятерых дальних родственников.
Три раза Корум пересчитал трупы, и леденящая душу печаль постепенно сменилась в нем жгучей яростью. Слушая, как эти мясники орут что-то на своем варварском наречии, он еще три раза пересчитал погибших, снова и снова вглядываясь в их лица, и теперь его собственное лицо стало поистине похоже на дьявольский лик.
Принц Корум уже открыл для себя горе и страх. Теперь к ним прибавились гнев и ярость.
Две недели он скакал без устали, думая, что все-таки успеет предупредить свою семью о нашествии варваров-убийц, спасти ее от проклятых денледхисси. Он опоздал всего лишь на несколько часов.
Мабдены успели раньше и в неведении своем, порожденном невежеством, уничтожили тех великих, чье святое неведение порождено было мудростью. Так решила Судьба. Корум не сомневался: его отец, старый князь Клонски, успел все это понять, прежде чем денледхисси зарубили его украденным у вадхагов боевым топором. Но сейчас подобные философские размышления не приносили принцу Коруму покоя.
Глаза его почернели от гнева, светились лишь янтарно-золотистые зрачки. Выставив вперед длинное копье и понукая усталого коня, он помчался по дамбе, ведущей к замку, сквозь просвеченную пожаром ночь прямо на денледхисси.
Те, развалившись в своих повозках, лакали, точно псы, сладкое вино вадхагов. Вино текло по их грязным физиономиям, с бульканьем заливалось им в глотки. Шум прибоя и легкий туман скрыли от них приближение Корума. Они заметили принца, лишь когда его копье вонзилось одному из денледхисси прямо в морду и тот пронзительно вскрикнул, умирая.
Так Корум научился убивать.
Он вытащил копье и ударил во второй раз – на этот раз он ударил мабдена, поднимавшегося с земли, в шею пониже затылка да еще и повернул острие в ране.
Так Корум научился жестокости.
Какой-то мабден схватил свой лук, вложил стрелу и прицелился было в Корума, но принц с такой силой метнул в него копье, что оно, пробив бронзовую пластину на груди воина, вошло ему прямо в сердце, и мертвый мабден рухнул с повозки наземь.
Корум вытащил второе копье.
Но тут его подвел рыжий жеребец. Слишком долго они скакали без передышки, и умное животное уже с огромным трудом слушалось команд своего хозяина и становилось неповоротливым. А воины мабденов уже нахлестывали мохнатых лошадей, разворачивая скрипучие колесницы, чтобы окружить Принца в Алом Плаще, сбить его с ног, уничтожить, втоптать в землю.
Стрела чуть не задела Корума, и он, заметив, кто стрелял, заставил-таки своего измученного коня быстро развернуться и послал копье прямо в незащищенный правый глаз лучника, успев вовремя вытащить из тела убитого мабдена свое первое копье и отразить удар мечом сбоку.
Окованное металлом копье выдержало удар тяжелого клинка. Ухватив его обеими руками, Корум развернулся и ударил того, кто атаковал его с мечом, прямо в лицо. Мабден грохнулся с колесницы наземь.
Однако кольцо колесниц становилось все теснее. Все ярче горело ревущее пламя, пожирая то, что еще осталось от древнего замка Эрорн.
Корум узнал того, кто руководил войском мабденов. Стоя на колеснице, вожак возбужденно смеялся и с дикими воплями крутил над головой боевым топором.
– Клянусь Псом! Ишь какой герой среди этих вадхагов выискался! Не хуже мабденов биться умеет. Но ты слишком поздно этому научился, дружок. Погляди: один ты из своего племени в живых и остался!
