— Ты истечешь кровью, любезный кузен.
— Мне нужен ваш ответ, государь. — В голосе Западного Судьи скрежетнули стальные нотки.
— Мой ответ ты услышишь завтра, — не менее твердым голосом отвечал Король Аллар.
Фредерик чуть слышно застонал.
— Давайте, помогите ему встать и быстрее — к врачу, — заторопил лорд Конрад.
Элиас и капитан приподняли Судью и быстро зашагали с ним к выходу из сада. Фредерик шел довольно бодро, сильно стиснув зубы, и не издал ни звука, ни на Элиаса, ни на сэра Барта не смотрел. К комнатам мастера Линара, придворного врача, они добрались, никем не замеченные.
Доктор оказался молодым человеком лет двадцати пяти, высоким и худощавым, но жилистым, с обритой головой. Из-за этого его нос с легкой горбинкой прибавлял в размерах.
Комната, в которую вошли сэр Барт, Элиас и Западный Судья, была обычной гостиной, очень простой в плане меблировки: пара диванов и пара кресел, все покрытое меховыми накидками, широкий и низкий стол из темного дерева посредине. Возле дальней стены располагался застекленный книжный шкаф, на полках которого не наблюдалось свободного места из-за толстых старинных фолиантов с золочеными корешками; а у высокого окна, убранного в золотистые портьеры, был маленький круглый столик. На нем стояла вызывающе красная, пузатая ваза. Элиасу невольно подумалось, что она тут явно лишняя...
Мастер Линар, которому Фредерик после слова «здрасте» показал свое пятно, приказал вести раненого в соседнюю комнату, где усадил Судью на широкую кушетку.
В этой комнате все было совсем уж странным: стеллажи, полки, шкафчики, заставленные некими банками, пузырьками и коробками. Элиас увидел также огромное множество книг и старинных свитков, какое не видел никогда. Причем все это в художественном беспорядке, россыпью, покрывало не только несколько широких столов, но еще и пол.
Доктор, ничуть не смущаясь, ногой «согнал» бумаги в дальний угол, чтоб расчистить место возле кушетки, и сказал капитану и его сыну:
— Подождите за дверью — я вас позову, если понадобитесь.
Они вышли в гостиную, а мастер Линар повернулся к Фредерику. Тот уже слегка заскучал.
— Ну-с, господин Судья, вот и вы в числе моих пациентов. Давайте-ка глянем.
Взяв ножницы, он быстро разрезал куртку и нижнюю рубашку Судьи в месте раны, начал осматривать сдвинувшуюся повязку. Все выглядело плохо: плечо и левая сторона груди вздулись и посинели, а туго замотанные бинты насквозь пропитались кровью, которая, судя по всему, продолжала течь и сейчас. Линар аккуратно подцепил и срезал набрякшую повязку. Фредерик невольно охнул — нельзя было сказать, что врачеватель деликатничал.
— Могу вас усыпить, — предложил доктор. — Боли никакой, а проснетесь — все будет обработано и перевязано.
— Нет уж, — ответил Судья.
— Не доверяете? Ну терпите. Рана довольно глубокая, — продолжал Линар, слегка прощупывая края. — Стрелой вас? Так-так. И ее, судя по всему, вы сами и выдрали. Что ж так неаккуратно-то? А вспухло от слишком тугой повязки — думали: так легче кровь остановить? Неправильно. Бальзамчику сюда. — Он прижал пропитанный душистым составом тампон к ране, и Фредерик, сильно дернувшись и зарычав, обмяк на кушетке. — Что ж, и это неплохо.
Он оставил потерявшего сознание Судью лежать на пару минут. За это время приготовил все, что нужно было для перевязки. Подождав еще немного, убрал тампон — рана заметно улучшилась: кровь остановилась, края побелели, немного сошли припухлость и синюшность. Мастер Линар довольно улыбнулся: это чудесное средство — бальзам — было его личным изобретением, и он лишний раз убедился, каким действенным.
Доктор позвал капитана Барта и Элиаса:
— Приподнимите его, господа, и я займусь перевязкой.
За одно мгновение он ловко и не туго укутал рану специальными бинтами, которые также были чем-то пропитаны.
— Теперь пусть отдыхает. Меньше движений — меньше раздражения для раны... Капитан, я знаю, что вы всегда заняты, оставьте вашего сына пока здесь. Когда Западный Судья придет в себя, мастер Элиас поможет ему добраться до его покоев.
Сэр Барт кивнул, ободрительно хлопнул сына по плечу и вышел из комнат доктора. Элиас же прошел в гостиную и уселся там на один из диванов. Напротив, на стене, висела большая картина с пейзажем в блеклых желто-зеленых тонах, и как раз туда юноша и воткнул взгляд.
Через какое-то время он уже начал клевать носом, но входная дверь тихо зашуршала, открываясь, и в комнату скользнула та самая рыжеволосая красавица в сиреневом. «Дама Кора», — вспомнил Элиас и поспешно вскочил, чтобы приветствовать девушку. Но она, хитро и обворожительно улыбнувшись, приложила тонкий пальчик к земляничным губам, призывая к тишине, и так же легко шмыгнула дальше. Элиас даже рот забыл закрыть, который открыл для того, чтоб поздороваться.
Фредерик, морщась, лениво открыл глаза. Увидал над собой лицо Коры.
— А, привет, киска.
Она улыбнулась его словам именно так, чтобы у него сладко защемило в груди, поправила подушку, погладила по щеке. Судья, уже в который раз, заставил себя быть равнодушным. И, как всегда, получилось, потому что в свое время ему хорошо вбили в голову: мысль властна над телом, а не наоборот.
— Ты проследила за мной, хитрая лиса?
— Фред, Фред, — вздохнула она. — Когда же ты станешь снова называть меня по имени?
Он фыркнул и с кряхтением повернулся, осмотрелся.
— Где мастер Линар?
— Деликатно удалился. Но перед этим просил меня предложить тебе выпить вот это. — Девушка протянула Фредерику стакан с лекарством. — И не опасайся: травить тебя я не буду.
— Конечно, не будешь, — усмехнулся Судья и выпил все, а потом кисло сморщился. — Гадость... Зачем ты пришла?
— Я волнуюсь за тебя, Фред. Вот ты уже и рану получил, судя по всему, серьезную.
— Ха, зато те шестеро головорезов, что напали на меня, мертвы! Передай своему отцу, что он потерял неплохих бойцов. И пусть еще присылает — их тоже отправлю на тот свет. — Голос Фредерика был жестким. — А лучше, пусть сам явится — выясним отношения раз и навсегда!
— Ты же знаешь, я не вижусь с ним уже два года и не знаю про него ничего, — упавшим голосом отвечала Кора.
— Не очень-то я тебе верю.
— Зачем ты так?
— Есть причины. — Фредерик медленно, стараясь поменьше беспокоить рану, сел на кушетке, спустил ноги вниз.
Кора дотронулась до его предплечья — он непроизвольно отодвинулся, отвернувшись. Красивые губы девушки дрогнули, она вновь сказала с укором:
