Гевлин был уже на месте, видимо пришел чуть раньше меня. Он сидел прислонившись спиной к камню. Мы обменялись приветствиями. Я заметил, что ему повезло больше, чем мне, так как у его ног лежал какой-то зверек, уже приготовленный для кухни. Я жестом поздравил его, но он, со своей обычной сдержанностью, не ответил мне. Затем он взвалил на плечи свою добычу и пустился в обратный путь. Я устроился у камней, чтобы съесть свой обед и выпить тепловатой воды.
Я увидел стаю черных птиц, которые вывернули из-за утеса. Они летели так низко, что я мог хорошо рассмотреть их. Глаза у них были ярко-красными, а над сильными черными клювами виднелось красное тело, что придавало им еще более неприятный вид. Две птицы отделились от стаи и начали кружить прямо над моей головой, издавая хриплые звуки, которые нарушили тот мир, который царил в моей душе после посещения Лунного Святилища.
Одна из них бросилась на меня. Я успел защититься рукой, и когти ее буквально вонзились в кожаный рукав камзола. Я выхватил свой меч и поднялся на ноги.
Птицы кружили вокруг меня с явным намерением напасть. Я еще никогда не видел такого поведения у птиц.
Глаза сверкали красным огнем, клювы издавали хриплые воинственные крики. Снова одна устремилась на меня. Я ударил, но она с легкостью увернулась. Другая уже готовилась к атаке. Впервые я обеспокоился. Моя защита долго не устоит. У меня нет возможности избежать их клювов и когтей, если они будут продолжать нападать. Если конечно я не найду укрытие. Я быстро осмотрелся вокруг, ища глазами нависший камень, куда я мог бы спрятаться.
Эти две крылатые фурии загнали меня под камень. Хотя стая уже давно улетела, эти две вероятно решили довести свое дело до конца.
Нависший камень защищал мою голову и плечи, и им теперь, чтобы напасть на меня, нужно было лететь низко, а я мог встретить любую такую атаку рассчитанным ударом стали. Итак, я ждал. Однако оказалось, что эти твари обладают разумом и не желают нападать на меня в той ситуации, когда у меня есть преимущество. Вместо нападения они тоже стали выжидать.
Мой гнев рос. Эти две птицы осмелились напасть на человека, угрожать ему! Меня беспокоило то, что их непрекращающиеся крики могли привести сюда всю стаю. Если раньше мне казалось невероятным, что птицы могут напасть — и победить — вооруженного человека, то теперь мое мнение изменилось. Это они могут, если человек будет на открытом пространстве, где у птиц будет свобода маневра.
Я стал обдумывать свой следующий шаг. У меня за плечами был арбалет, но его стрелы не годились для охоты на птиц, и я не был уверен, что смогу использовать его, как эффективное оружие. Но как же мне выбраться отсюда, если они, судя по всему, не собираются улетать. Должно быть они решили стеречь меня здесь и дожидаться подкрепления.
Они кружили и кружили над моим убежищем, и вдруг они обе взмыли в небо и с каким-то жалобным криком, совсем непохожим на их боевые крики, исчезли. Это произошло так внезапно, что я испугался. Я не понял, что же прогнало их отсюда.
Я долго ждал. Но птицы исчезли и не появлялись вновь. Несмотря на это, я все еще держал в руке меч, когда выбирался из убежища, так как я был уверен, что они улетели не просто так, а их прогнало что-то, что может угрожать и мне.
И тут я увидел ее.
Гатея, воспитанница Мудрой Женщины, стояла на камне так, чтобы я заметил ее. Руки ее были воздеты вверх, а пальцы двигались, сплетая сложный узор в воздухе. Я увидел, что губы ее движутся, но слов не было слышно.
Я увидел ее, а за ней…
Я крикнул ей предупреждение, а сам приготовил арбалет, чтобы помочь.
Мои пальцы застыли на пусковом крючке, как будто я внезапно превратился в камень. Я увидел, как ее правая рука указала на меня, и я со страхом понял, что какое-то могущество, которого я не мог понять, и которым эта девушка владела также, как я владею мечом, сделало меня ее пленником.
И все же… за ней… Ее нужно предупредить!
Я крикнул, и может быть мой страх, смешанный с гневом (потому, что она меня околдовала), сделал так, что крик мой раздался по всему ущелью.
Из-за камня, на котором стояла Гатея, показалась мохнатая клыкастая морда огромной кошки. Зверь поднялся, широко расставив лапы по обеим сторонам ног девушки. Голова его поднялась, и желтые глаза взглянули прямо на меня. Он зарычал, и огромные кривые клыки его верхней челюсти ужаснули меня. Они были длинными, как кинжалы, но гораздо более страшными.
Гатея опустила голову и посмотрела на зверя. Я мог поклясться, что глаза ее не двигались, двигалась только голова. Их глаза встретились и долго смотрели друг в друга. Затем зверь спрыгнул на землю, обошел камень и встал между мной и девушкой, не сводя с меня желтых глаз. Но страшные челюсти его были закрыты. Я не сомневался, что она как-то могла влиять на этого ужасного хищника, заставлять его подчиняться себе. Возможно она так же смогла прогнать и птиц.
Рука ее шевельнулась. Я был свободен. Я был достаточно благоразумен и опустил оружие, показав, что не собираюсь угрожать ей. Однако я не уходил отсюда, как будто эта странная встреча околдовала меня. Громадный кот был по звериному прекрасен. Я должен был признать это. Шерсть его была светло-серебряного цвета. Лишь на спине и боках виднелись пряди темного серебра. Я таких зверей еще никогда не видел.
— Он… он ручной?.. — я нашел такую форму вопроса, которая не была вопросом в прямом смысле. Этот зверь не путешествовал с ней при переселении, значит он принадлежит этой земле. Но как она могла так быстро найти его и подчинить своей воле?
— Нет, не ручной, — она качнула головой. — Это означало бы, что воля его сломлена человеком. Так человек поступает с себе подобными. Животное знает, что я не причиню ему вреда — оно знает, что я искатель. Возможно, много лет назад предки этого животного знали других искателей и были им друзьями. Эта страна очень богата… — и руки ее сделали такой жест, как будто она видела нечто такое, о чем мечтала всю жизнь. Я видел возбуждение в ее глазах, а затем радость, дикую и свободную радость. — Если мы не будем грубо обращаться с этой землей, то она многократно отблагодарит нас. Только… — и тут глаза ее стали такими же дикими, как у зверя, — только люди не могут не прикладывать все силы, чтобы подчинить своей воле все, буквально все…
— Ты… а что ты сделала с птицами? — я не хотел спорить с ней. Я все еще был зол — немного потому, что она подчинила меня своей воле и не видела в этом вреда, а в основном потому, что она так просто прекратила нападение на меня и выручила из такой ситуации, из которой я не видел выхода.
— Я… нет. Это не предмет для разговора, Эльрон из дома Гарна. Живи со всеми живыми существами в мире и не старайся сделать их слугами и рабами.
