Ознакомительная версия.
— Я поймал его, когда он пытался перелезть через забор на мое картофельное поле, — кажется, для фермера это был железный аргумент.
Ефим — поклонник корнеплодов, ой ли? Меня подмывало спросить, нет ли у громилы взрослых дочерей, но пришлось вовремя прикусить язык: кто знает, если бы мужик догадался, что Ефим покушается отнюдь не на его картошку, то, скорее всего, казнил бы любвеобильного идиота еще на поле.
— Ефим? — грозно спросила я и скопированным с матери жестом уперла кулаки в бока.
— Да я только посмотреть хотел! — со всей возможной искренностью воскликнул поганец.
— На что? — очень слаженно спросили мы с фермером.
— На картошку, — невозмутимо пояснил сказочник, — как растет, чем удобрена, как окучена. А то у нас мелочь одна, да и та наполовину гнилая.
Зря он на нашу картошку наговаривал. Фермер недовольно пожевал губами. Видно, ему сказка тоже не понравилась: ни тебе интриги, ни счастливого конца — поэтому я решила завершить историю по-своему.
— Знаете что, вам же сейчас как раз эту картошку убирать, лишние руки всегда пригодятся. Так что забирайте этого лоботряса, и пока то самое поле не выкопает, можете не возвращать.
Фермер замер, а затем посмотрел на меня как на полоумную. Сын младшего лорда будет копать на поле картошку?! Да к нему в дом гости теперь станут ходить в два раза чаще, только чтобы посмотреть на такую невидаль!
В этот момент из-за моей спины появился Оська с двумя свечами в руках — ситуация моментально подогрелась, только не свечами, а все еще пятнистым лицом мальчишки. Глядя на эту любопытную мордочку в жизнерадостных синих разводах, фермер открыл рот и выпустил из рук воротник Ефима — нашкодивший подросток сразу же поспешил отползти в сторону. Все бы ничего, синее лицо, ну с кем не бывает — но вслед за Оськой появился Ерем, сбежавший каким-то образом от Ивара. Под удивленными взглядами присутствующих ребенок с закрытыми глазами подошел к двери, обнял ручонками толстенную ногу фермера и с каким-то невнятным бормотанием продолжил свой сладкий сон. Мужик боялся пошевелиться и уже сто раз пожалел, что вообще сюда пришел, когда объявился Ивар в своем дурацком ночном колпаке со священным кругом на шее и стал аккуратно освобождать ногу фермера от захвата Ерема.
— Ну так как? — Я деликатно откашлялась, старательно делая вид, что ничего необычного не происходит.
— О боги, делайте, как знаете! — истерически воскликнул громила и, как только Ивар освободил его от нашего младшенького, в ту же секунду скрылся в темноте ночи, так что никто не успел даже глазом моргнуть.
М-да, теперь наша семья станет еще более популярной в округе. Мало кто другой дает столько поводов для сплетен.
— Спасибо, сестренка! — Ефим чмокнул меня в щеку и заскакал вверх по лестнице, так что я даже не успела придумать, что ответить, а Ивар начать свои нравоучения.
Стоп!
Что?! Спасибо?!
Где была моя голова? Неудивительно, если братья пойдут вразнос с такой сестрой-ротозейкой. Я же только что собственноручно нашла для Ефима повод находиться на вожделенной ферме!
Оставалось надеяться, что на этот раз «любовь» не так сильна и ему станет лень копать картошку.
Но все мои надежды пошли прахом, когда на следующее утро я увидела брата, выходящего с нашего двора с лопатой наперевес.
Глава 2
Проблемы наследства и наследников
— Осечка, миленький, открой, ну пожалуйста, — страдала я под дверью, напрасно растрачивая короткий запас уменьшительно-ласкательных слов, отпущенных на всю мою бестолковую жизнь.
За дверью щелкнула задвижка, и, как только створка немного приоткрылась, я тут же схватилась за нее руками в бледных сине-фиолетовых разводах и ворвалась в комнату не хуже разъяренного тролля. Но Оськи не было — из двери на меня хмуро и осуждающе смотрел Ерем.
— А где Оська?
Как и ожидалось, ребенок оставил этот вопрос без ответа.
Ладно, не важно. Я кинулась к тумбочке около кровати брата, осмотрела ее, но не нашла того, что нужно. Затем проверила все полки в гардеробной. Знаю, потом мне будет стыдно за этот несанкционированный обыск. Но ситуация критическая: через несколько часов мы должны будем отправиться на сезонный городской бал, а я вся в разводах, как аквариумная рыбка. Служанка приготовила мне ванну и по доброте душевной плеснула туда пены из бутылки, которую я, растяпа, так и оставила на полке после шутки над младшим братом. К счастью, заметить знакомый запах, идущий от воды, я все же успела раньше, чем погрузилась в ванну с головой, но легкий голубоватый оттенок кожи все равно приобрела. Первое правило хорошего вкуса: никогда, повторяю, никогда бальное платье не должно быть одного цвета с вашей кожей. Особенно если платье голубое. Оставалось только радоваться, что волосам удалось избежать столь радикальной окраски.
Кто-то подергал меня рукой за подол. Я обернулась и тут же едва не прослезилась: Ерем протягивал вожделенный кусок мыла.
— Теперь точно знаю, кто мой любимый брат. — Я схватила мыло и потрепала спасителя по волосам.
Мальчик хмуро и осуждающе покачал головой, как бы говоря, что я безнадежна. Не появился еще в этом доме человек, который не был бы молчаливо и оттого особенно безоговорочно осужден Еремом.
Хорошенькое начало вечера. Если так пойдет и дальше, сегодня я произведу неизгладимое впечатление на местную публику. Они и без того уже более чем подготовлены какими-то невнятными слухами, но мое явление собственной персоной затмит любые сплетни. Я ожесточенно терла руки, плечи, спину и зону декольте — короче говоря, все те участки тела, которые не будут скрыты под платьем. Имей греладская мода чуть больше здравого смысла и сострадания к своим жертвам, мой выходной наряд был бы гораздо менее открытым. Оставалась только одна причина для радости — платье, сшитое королевской портнихой для королевского бала, должно было сразить всех местных кумушек наповал.
Я закрепила последний крючок на корсаже, но, для того чтобы взглянуть на себя в зеркало, не осталось ни секунды: мы и так опаздывали почти на час, и через некоторое время появляться в зале станет уже просто неприлично. Служанка накинула на меня плащ, и я, как гигантский еж, затопотала вниз, на ходу застегивая пуговицы.
Внизу ждали Лас и Ивар. На мое счастье, первый обладал природным смирением, а второй пытался его в себе воспитывать, поэтому обошлось без ворчания и взаимных упреков. В кресле у камина спал обессиленный Ефим: он растекся по обивке с таким видом, словно из него вынули все кости и мышцы. Может, все же зря я переживала по поводу его работы у фермера? Крестьянский труд, да еще с непривычки, не оставляет ни малейшего желания вечером волочиться за юбками, будь эти юбки хоть в десяти шагах от тебя. У бедняги даже не хватило сил на то, чтобы отправиться с нами, хотя в обычном своем состоянии он не упустил бы такого случая.
Ознакомительная версия.
