— Доброе утро, мисс Ледерли!
По булыжной мостовой к ней направлялся сам преподобный Захария Симмонс с охапкой бумажных пакетов.
— Доброе утро, мистер Симмонс! Я только что заходила к вам домой, но, к сожалению, не застала.
— Что ж, я буду дома через минуту, — он улыбнулся и кивнул в сторону крыльца. — Попробуем еще раз?
— Большое спасибо, мистер Симмонс. — Бриджит пошла с ним рядом, подстраиваясь к его шагу.
Преподобный Симмонс был высокий степенный мужчина с вытянутым лицом и внушительным римским носом. В свое время ему не хватило амбициозности и лицемерия, чтобы сделать карьеру, и он остался, так сказать, прозябать в северном Висконсине. Миссис Симмонс так и не смогла ему этого простить.
Мистер Симмонс осведомился о здоровье Бриджит, миссис Хансен и Сэмюэля, а также о том, как они перенесли бурю, что бушевала накануне. Бриджит поблагодарила его за заботу и ответила, что все в порядке, опуская пока историю спасения незнакомца. Она собиралась рассказать об этом подробно, но только не на улице.
Мистер Симмонс поднялся на крыльцо и распахнул дверь, приглашая ее войти. Оказавшись в прихожей, Бриджит с удовлетворением наблюдала, как поджала губы миссис Симмонс, выйдя из гостиной навстречу мужу.
— Вот то, что вы просили купить, миссис Симмонс, — сказал священник, отдавая ей пакеты. — И принесите, пожалуйста, пару чашечек кофе в мой кабинет. Мисс Ледерли хочет проконсультироваться со мной по одному важному делу.
Внутренняя борьба так явственно отразилась на лице его супруги, что казалось, еще немного — и она лопнет от распирающих ее противоречий. Но ей удалось взять себя в руки.
— Я скажу Маргарет, — холодно произнесла миссис Симмонс и удалилась на кухню.
— Мисс Ледерли, прошу вас, — священник жестом предложил Бриджит следовать за ним.
Они прошли по узкому коридору, сделав вид, что этой милой супружеской перепалки не было и в помине.
Бриджит вовсе не хотела быть причиной раздора в семье священника. Если в глазах миссис Симмонс она, несомненно, была падшей женщиной, то ее супруг всегда относился к Бриджит с пониманием и искренне желал ей добра. Сразу после родов он несколько раз предлагал ей помочь куда-нибудь пристроить ребенка. Но тогда Бриджит была уверена, что отец девочки вернется, и не воспользовалась предложением священника. Тем не менее она была благодарна за его заботу. А когда малышка Анна умерла, преподобный Симмонс был единственным, кто согласился похоронить ее по христианскому обряду.
Кабинет священника представлял собой небольшую, заставленную шкафами с книгами комнату с двумя глубокими креслами и резным письменным столом, доставшимся священнику от отца. Мистер Симмонс раздвинул шторы, впустив в комнату неяркий солнечный свет, и устроился в одном из кресел.
— Прошу вас, мисс Ледерли, садитесь и рассказывайте, чем я могу вам помочь.
Бриджит повиновалась. Она подробно рассказала о спасении незнакомца, умолчав лишь о своих видениях: это была опасная тема в разговоре со священником. Она описала странную одежду незнакомца и его необычную лодку, а затем рассказала о его странном заявлении.
— Я собиралась попросить доктора Ханнума приехать, чтобы он определил, временное ли это помрачение рассудка или же полная его потеря. Но в любом случае не думаю, что это разумно и безопасно — оставлять душевнобольного в доме с двумя женщинами и юношей. Я надеялась, что вы поможете подыскать для этого человека более подходящее место.
Бриджит так откровенно говорила с мистером Симмонсом, потому что была уверена, что он не станет болтать лишнего. Священник деловито кивнул.
— Понятно. Но, боюсь, вы не застанете мистера Ханнума. Его срочно вызвали в поселок — кажется, на лесозаготовках произошел какой-то несчастный случай. Так что вернется он, самое раннее, к завтрашнему дню.
— Вот как… — Лицо Бриджит вытянулось. Она машинально начала разглаживать рукав платья. — Ну что ж, тогда я…
— Но знаете, мисс Ледерли, у меня появилась одна идея.
— Слушаю вас, святой отец.
— Позвольте мне поехать с вами на остров и поговорить с этим джентльменом. У меня есть кое-какие познания в медицине. — При этих словах он опустил взгляд с просто-таки девической стыдливостью. — Я смогу поставить хотя бы предварительный диагноз, а значит, определить для вашего гостя наиболее подходящее место.
Священник поднял голову и продолжал уже более уверенно:
— Если же он еще слишком слаб и не может двигаться, я мог бы переночевать на маяке, а утром мы бы решили, что и как. — Во взгляде мистера Симмонса Бриджит почудилась мольба.
Теперь настала ее очередь опустить глаза. Предложение было разумное, и сделано оно было из лучших побуждений. Но отношения мистера и миссис Симмонс были далеко не безоблачными, об этом знала даже Бриджит. И вот ему представляется прекрасный предлог для того, чтобы выбраться из дома и провести вечер в обществе более… приятной женщины. Не то чтобы у него на уме было что-то дурное. Нет, конечно. Совесть мистера Симмонса была безупречно отлаженным инструментом, так что у него даже и мыслей-то таких не могло возникнуть. Но все это могло дать повод для пересудов. Миссис Симмонс при желании способна очернить Бриджит так основательно и повсеместно, что к следующему приезду инспектора из Управления маяков положение ее может оказаться отчаянным. А ее сбережений не хватит даже на то, чтобы просто нормально существовать. Заработок ей необходим.
С другой стороны, на маяке находился сумасшедший, и ей совсем не улыбалась перспектива решать эту проблему самостоятельно. К тому же, вопреки воле Бриджит, предостережение тети Грэйс беспокойной занозой застряло где-то на краю сознания.
— Спасибо, мистер Симмонс, — наконец решилась она. — Я принимаю ваше предложение. Конечно, если миссис Симмонс не будет возражать.
Взгляд преподобного Симмонса как-то сразу потускнел, но потом вновь прояснился:
— Миссис Симмонс, разумеется, поймет, что тут ситуация исключительная.
«Слишком хорошо вы о ней думаете, сэр», — мелькнуло в голове у Бриджит, а священник тем временем продолжал:
— Я попрошу Йохана Людвига поехать с нами, если, конечно, отец его отпустит.
Йохан был старшим сыном Тода Людвига, кузнеца из Истбэя. Это был здоровый, жизнерадостный малый, который давно и терпеливо ухаживал за дочкой Вэйла Джонсона и не интересовался ничем, кроме нее и скобяных изделий. Однако привлекать его к этому делу было опасно. Тогда-то уж точно новость о незнакомце с маяка моментально распространится по всему городу: Йохан расскажет о нем своей матери, а она — всему свету.
«Что ж, — скрепя сердце подумала Бриджит, — все равно это неизбежно. Будет намного хуже, если священник поедет один».
