Таверна осталась в полном распоряжении Гаусины и ее отца. Оба они решили не возвращаться в дом на болотах. Слишком много тяжелых и страшных воспоминаний с ним связано. Девушка набралась сил и съездила туда за некоторыми вещами, чтобы можно было открыть настоящий постоялый двор. Ее отец взял себе новое имя и с удовольствием принялся, за работу.
Простившись с ними, Гэлант двинулся дальше.
Замок Мак-Грогана появился перед путешественниками неожиданно. Он как будто сторожил путника, высматривая неосторожную жертву с вершины горы, как хищная птица, засевшая на скальном утесе. Давным-давно возведенный в здешних краях воинственными предками Мак-Грогана, этот замок был настоящим разбойничьим гнездом. Когда Мак-Гроганы враждовали с аквилонскими королями, никому из них не удавалось взять эту твердыню штурмом и только два раза брали ее измором. И ни разу ворота крепости не отворяло предательство: люди были преданы своим господам Мак-Гроганам до смерти и едва ли не молились на них, точно те являли собою некие божества.
Причина тому заключалась в характере здешних горцев, которые превыше всего ценили в человеке верность. А кроме того было широко известно, что графы Мак-Гроганы никогда не предают тех, кто присягал им. Случалось, что кто-нибудь из господ выкладывал огромные деньги на выкуп своих подчиненных из плена.
Имелся в истории фамилии также один граф Мак-Гроган, который вызвался биться на поединке с неким знатным господином, дабы отстоять честь дочери своего человека, обычного крестьянина. В этом поединке Мак-Гроган был убит, а девушка отдана помимо своей воли замуж за насильника. И хотя эта история завершилась печально и справедливость не восторжествовала, она считалась одной из славнейших в истории рода, поскольку повествовала о непоколебимой верности, связавшей Мак-Гроганов и их людей.
Конан с интересом слушал подобные рассказы, пока Гэлант показывал своему телохранителю портреты в большой галерее, где сказитель ожидал встречи со своим другом.
Они прибыли в замок на рассвете. Граф еще не вернулся с охоты, однако Странник встретил наилучший прием. Его слуги были разведены по комнатам, на кухне уже хлопотали насчет раннего завтрака. Сам же Гэлант и Конан предпочли подождать в галерее. Хозяин замка ожидался приблизительно в это же самое время, а гостям не хотелось отправляться в отведенные им покои прежде, чем они приветствуют гостеприимного хозяина.
Портреты Мак-Гроганов были выполнены в камне, вырезаны в виде барельефов, вышиты на гобеленах, а самые ранние представляли собой грубые деревянные скульптуры. Рассматривая их, Конан понимал, каким древним был этот род, и гадал: каковы же окажутся нынешние Мак-Гроганы, не посрамят ли они славы своих великих предков?
– Чему ты улыбаешься, Конан? – удивленно спросил его Гэлант, заметив, как странное выражение появилось на лице телохранителя.
– Я размышляю о том, как трудна бывает судьба последних представителей великого родал – задумчиво молвил Конан. – На нем лежит тяжкая ответственность – ведь он должен прожить жизнь так, чтобы не посрамить никого из древних славных героев. Должно быть, это нелегко – все время ощущать на своих плечах тяжесть многовековой истории. Куда проще быть первым в роду…
– Полагаю, ты намерен стать основателем династии? – улыбнулся Гэлант.
– Кром! Проклятье, сказитель! Я ведь говорил тебе, что происхожу из старинной киммерийской семьи. В моем роду многие были воинами, а иные – кузнецами, что весьма почтенное занятие, ибо, оно связывает человека с подземным огнем и с богами! Но я воистину буду первым…
Он замолчал, погрузившись в мрачные раздумья. Гэлант не рад был, что завел разговор.
К счастью, вскоре в галерее показался молодой человек лет восемнадцати. Он был высоким, с длинными светлыми волосами, немного вьющимися, перехваченными золотой лентой. Широкие плечи подчеркивались одеждой, которая зрительно увеличивала фигуру. Крепкая талия была стянута наборным поясом из медных пластин. Лицо у молодого человека открытое, но какое-то печальное, в светлых глазах – беспокойство и грусть.
– Дуглас! – воскликнул Гэлант и поспешил ему навстречу. – Боги, ты ведь стал настоящим воином! Сколько же лет я отсутствовал?
Сказитель обернулся к Конану, который рассматривал молодого человека холодными синими глазами и едва заметно хмурил брови.
– Познакомься, Дуглас, это – мой спутник Конан-Киммериец, телохранитель и друг, человек, который спас и меня, и всех нас от…
Конан едва заметно покачал головой, как бы стараясь удержать сказителя от неумеренной похвалы, но Гэлант не мог удержаться:
– От Дикой Охоты!
Лицо юноши озарилось недоверчивой улыбкой:
– Дикая Охота? Та самая, о которой ты рассказывал когда-то, – мертвый король атлантов и его воинство?
Гэлант кивнул.
– Я полагал всегда, что это всего лишь легенда, но, как оказалось, всякая легенда в своей основе правдива. Истинным оказался и рассказ о Дикой Охоте. Мы видели ее собственными глазами…
Здесь Гэлант, разумеется, несколько преувеличивал: ничего он не видел, поскольку крепко спал в ту ночь. Но Конан не мог его винить. Киммериец был уверен в том, что беспробудный сои насылал на людей сам король-мертвец, чтобы те потом не могли толком вспомнить событий минувшей ночи и не решились разыскивать пропавших, тех, кого забрала Дикая Охота. Пусть лучше люди боятся того, о чем догадываются – но чего не встречали лицом к лицу.
– Смотри же, Конан, это сын моего друга, молодой граф Мак-Гроган! – продолжал сказитель, подводя молодого человека за руку к Конану. – Я не видел его всего несколько лет, но это были важные годы: пока я странствовал по свету, Дуглас вырос и превратился в истинного мужчину!
Конан был далек от того, чтобы именовать этого юношу «истинным мужчиной». Дуглас Мак-Гроган был красив, его сложение обещало, что с годами он действительно сделается мощным мужчиной, но это время еще не настало.
Дуглас встретился с киммерийцем глазами и кивнул немного рассеянно. Было очевидно, что молодой граф думает о чем-то очень далеком, никак не связанном ни с гостем, ни с его славным телохранителем, и даже Дикая Охота не имеет к мыслям Дугласа никакого отношения.
– Надеюсь, в замке вы встретите наилучший прием, – дружески сказал Дуглас. – Я слышу трубы – возвращается отец. Вечером, вероятно, будет приготовлена оленина. Отец никогда не приходит с охоты без добычи.
– Отчего же ты сам не охотишься? – спросил Гэлант. – В твоем возрасте пора уж приобретать навыки охотника!
– Охотиться? – Дуглас поднял брови. – Я никогда не буду стрелять в цель лучше, чем это делает мой отец. Да и какие это противники – олени да косули, дикие куропатки и зайцы? Я предпочел бы охоту на вепря, но в наших краях они почему-то не водятся. А велика ли слава для мужчины в том, чтобы подстрелить из лука маленькую косулю?
