Она понятия не имела, что он делал.
— Когда я сделаю вид, что схватил твой кошелек, кричи, — прошептал он. — Когда я сделаю вид, что ударил тебя, падай.
Он сделал всё это так быстро, что женщины сделали только пять неторопливых шагов, когда Торет выскочил из переулка, сжимая кошелек Сапфиры в левой руке и вытаскивая её за него. Она не даром выросла с мошенником.
— Помогите! Мой кошелек! — выкрикнула она.
Женщины повернулись, а Торет ударил правой рукой, миновав ее челюсть на расстоянии длины ресницы — и она мягко осела на землю со слабым стоном, как будто её и правда ударили, и лежала, закрыв глаза. Торет схватил ее кошелек и исчез в переулке.
— О боже! — воскликнула женщина средних лет и поторопилась к Сапфире. — Кто-нибудь, помогите!
Или никто не слышал, или никто не озаботился этим. Женщина склонилась над Сапфирой и коснулась ее лба.
— Элиза, поспеши! — позвала она. — Она может быть ранена.
Сапфира открыла глаза.
— Вы в порядке, моя дорогая? — спросила женщина.
Младшая женщина медленно приблизилась, и ее губы поджались, когда она осмотрела Сапфиру.
— Она в порядке, мама, и это не наше дело. Пожалуйста, встань. Ты привлекаешь к себе всеобщее внимание.
Но вокруг не было никого, и Сапфира подумала, что любой здесь привлекал бы внимание. Вдруг из переулка выскочил Торет. Он схватил женщину средних лет и снова исчез в темноте.
— Мама! — вскрикнула младшая женщина.
Никто не должен был говорить Сапфире, что делать. Она поднялась быстрее, чем даже могла поверить, удивленная как легко и плавно двигалось её тело. Она схватила надменную молодую женщину по имени Элиза и затащила ее в темноту переулка вслед за Торетом.
Она повернулась на треск, чтобы увидеть, что он сломал шею пожилой женщины и опустил ее тело на землю.
— Я не голоден, — сказал он. — Это для тебя. Сделай, что хочешь.
Элиза, задыхаясь и борясь, в ужасе смотрела на свою мертвую мать. Сапфира толкнула ее дальше в переулок и шепнула:
— Беги.
Элиза широко распахнула глаза. Она колебалась только секунду. Вдруг она развернулась и побежала по переулку. Сапфира бросилась за ней, снова удивляясь своей скорости. Она легко догнала Элизу и прижала её к стене.
Снова, никто не должен был говорить ей, что делать.
Инстинктивно она вонзила зубы в шею Элизы и испытала вкус самой сладкой жидкости за всю свою жизнь. Кровь была густой и соленой, и она наполнила ее силой и эйфорией. Она не хотела, чтобы это заканчивалось.
Но всё закончилось, и она не смогла больше пить.
Позволив телу упасть, она обнаружила, что Торет стоит рядом с ней, держа кошелек старшей женщины.
— Что я тебе говорил? — сказал он, вытирая кровь с ее губ своим рукавом. — Ты никогда не будешь скучать по устрицам снова, не так ли?
Она покачала головой:
— Нет.
— Сегодняшний вечер был особенным, — сказал он. — Мы не можем всегда убивать. Большую часть времени мы должны взять только то, в чем мы нуждаемся, а затем использовать трюки, чтобы заставить их думать, что с ними произошло что-то другое.
— Трюки?
— Я покажу тебе, как. Если мы будем убивать их каждый раз, то нас самих будут преследовать. Стража. Мы должны сохранять наше существование в тайне. Мой хозяин учил меня этому.
Но когда Сапфира смотрела вниз на мертвое лицо надменной Элизы, чувствовала вкус крови во рту, она не могла дождаться, чтобы покормиться кем-то снова.
— Возьми ее кошелек, — сказал Торет. — Мы всегда берем что-то ценное.
Она поняла, как ему удалось достать такую элегантную одежду и его комнаты в «Белой Флейте». Склонившись, она забрала кошелек Элизы.
— Я не хочу больше готовых платьев, — сказала она. — Я хочу свою портниху.
* * *
Следующий месяц Торет чувствовал себя то совершенно счастливым, то более несчастным, чем он когда-либо был. Учить Сапфиру охотиться, угождать тысяче ее мелких капризов, спать рядом с ней в их постели, знать, что она принадлежит только ему… радость этого переполняла его.
Но не все было так, как он мечтал.
Теперь ему приходилось очень часто грабить людей, и он выработал свой метод, чтобы жертва не видела его. Он выскакивал из переулка и бил кого-то по затылку. Прежде, он только забирал кошельки во время кормления, после того, как или убивал человека или использовал методы Кориша, чтобы стереть ему память.
Но потребность Сапфиры в роскоши алчно росла.
Во-первых, она потребовала себе собственные комнаты. Он не возражал, поскольку понимал, что девушке требуется личное пространство. Он и сам намеревался сделать это для нее. Все, что он спросил, это чтобы она спала с ним в его постели, в течение дня. Она согласилась. Если бы он захотел, то он мог приказать ей сделать что угодно, как ее хозяин, и она не сможет отказать ему. Но он не мог представить, чтобы ему пришлось приказывать ей.
Как только она нашла себе портниху, число коробок, доставляемых в «Белую Флейту» увеличивалось от ночи к ночи. Платье, чулки, обувь, шляпки, перчатки, отороченные мехом плащи и стильные туфли продолжали прибывать. Кроме того, флакончики дорогих духов и драгоценности скоро покрыли туалетный столик в ее комнате. И она всегда посылала счета Торету.
Одно только ожерелье с сапфиром стоило ему трёх грабежей.
Она также жаждала охотиться в высококлассных местах, попивая белое вино из хрустального бокала, пока высматривает добычу. Эти вечера также стоили много, и все же он понимал ее потребности.
У нее было так мало в ее юности и детстве, что она восполняла свои лишения сейчас. Он знал это чувство слишком хорошо, но он начал волноваться, что столько краж может встревожить стражу.
Он хотел, чтобы она была счастлива и любила его. Иногда ему действительно хотелось отдать ей приказ, но он всегда подавлял эти импульсы. Счастьем и любовью нельзя командовать.
И вдруг… прошёл месяц после того, как он обратил ее. Однажды ночью она оставила их кровать почти сразу, как пробудилась в сумерках, и пошла в свои собственные комнаты. У него было чувство, что что-то было не так, и он последовал за ней. Войдя в ее комнате, он увидел множество платьев и обувь, разбросанную по полу. Она давно заполнила платяной шкаф, и туда уже было невозможно впихнуть ещё хоть одно платье.
Она, надувшись, сидела за своим туалетным столиком и рассеянно перебирала груду ожерелий и сережек.
— Почему у нас нет слуг? — резко спросила она, и в ее тоне он почувствовал грозу, собирающуюся вот-вот разразиться. — Ты только посмотри на этот беспорядок!
— Ты хочешь служанку? — осторожно ответил он. — Я могу разыскать одну.
