Я мрачно кивнула, про себя подумав, что чувство юмора Ножа мне никогда не понять.
Глава четвертая
ТАК Я ОКАЗАЛАСЬ В ОТСТОЙНИКЕ
Так я оказалась в Отстойнике…
Самой дальней дыре на восточном краю Чрева Мира.
Официально он, конечно, именовался более пышно: Шестой Восточный Угол Чрева Мира и прочая, и прочая. Да только кто бы его ещё так называл.
Отстойник — он и есть отстойник. Здесь собрались люди, которые в другом месте и при других обстоятельствах могли бы рассчитывать на большее, но… Болтались сейчас в Отстойнике.
Это было странное местечко, представляющее из себя мешанину невысоких гор, долин, петляющих речек и почти круглых в поперечнике озер. Главная речка, вьющаяся по долине и принимавшая воды всех остальных ручьёв и речушек, называлась Гадючка.
Севернее и восточнее начинались настоящие горные цепи, ограждающие Чрево Мира от других земель.
Местные говорили, что где-то были тропы, которыми можно было пройти горы и попасть за пределы Чрева Мира, если это вообще возможно в принципе.
Дырой Отстойник считался по любым меркам, — он был изолирован от всего Чрева Мира и дальностью расстояний, и трудными дорогами через перевалы.
А еще это была чужая земля, и это очень чувствовалось.
Именно здесь жили Смелые, уничтоженные Сильными и Умными. Видимо, времени прошло не так уж много, чтобы забыть, на чьих костях стоят нынешние поселения.
Столицей Отстойника был тихий городок Отстойник же, чьи мостовые меня немало озадачили, когда наш экипаж начал трястись на их подъемах и спусках: посреди каменных мостовых были врезаны кирпичные дорожки.
— Это для мулов, — пояснил Профессор.
Всё, что полагается приличному месту, в Отстойнике имелось: улицы, рынок, площадь при рынке, храм неподалеку от площади, забегаловки в тактических точках города. Военный гарнизон. Склады на окраинах. Много складов.
Непосредственно власть квартировала не в городе, а над ним, в мрачном, каком-то нахмуренном замке на горе, оставшемся еще от Смелых. Поэтому и саму власть, и место её обитания называли просто: Гора.
Резиденция представительства Ракушки тоже стояла особнячком в хитром месте, практически на окраине, хотя до центра городка было совсем недалеко. Тому виной была Гадючка: она змеилась по долине размашистыми зигзагами и резиденция была выстроена на самом берегу реки, которая потом снова резко виляла и уходила прочь от городка.
Здание, перед которым остановился наш экипаж, было ни на что не похоже.
То есть, похоже, — похоже на то, что его неоднократно пытались перестроить, почему в конечном итоге и достигли таких потрясающих результатов.
Уже стемнело, какие-то детали скрадывались, но и без этого резиденция представительства Ракушки в Шестом углу поражала: раньше здесь было, судя по уцелевшим фрагментам, громадное каменное строение рангом не ниже небольшого замка, с букетом башен, ажурными переходами и статуями в стенных нишах и на парапетах.
Потом, похоже, его разрушили, насколько смогли. Снесли к Медбрату мостики и статуи, растащили черепицу с крыш. А тем фигурам, что не смогли скинуть вниз, отбили головы, крылья, хвосты и прочие выступающие конечности.
А ещё потом, насколько удалось — частично восстановили руину, возведя новые перекрытия, залатав прорехи в стенах кирпичом и деревом, вставив стёкла в часть окон. На самой высокой из башен гордо реял флаг Ракушки.
— Огрызок, — представил свою резиденцию Профессор.
— Огрызок чего? — уточнила я, вглядываясь в странные стены.
— Шедевра! — расплылся Профессор.
Внутри представительство выглядело не менее впечатляюще, чем снаружи. И не только из-за интерьеров. Вместо того, что бы присесть с дороги, первые полчаса я только ходила и думала «надо что-то делать…».
Любовь к чистоте не относится к числу моих пороков, то есть чистоту-то я люблю, а вот наводить её упорно и, главное, регулярно — не особо, но здесь даже меня пробило, хотелось схватить тряпку и кинуться оттирать всё подряд.
— Это я вчера убирался, — гордо пояснил Профессор. — Перед твоим приездом, душенька. Пока я один, мальчики разъехались по делам, дня через три будут. И какао сварил, дети любят какао, я знаю.
Дети любят какао, только мне пока казалось, что Профессор более близок к детству, чем я.
Какао дожидалось меня ещё часа полтора, — пока я не перемыла посуду, не промыла стол в кухне, и не подтёрла пол, чтобы не прилипнуть к нему насмерть.
Сам же напиток оказался на удивление вкусным — видимо, Профессор делил вещи на важные и не важные. Еда относилась к важным вещам, а чистота — к не очень важным.
— А почему это здание такое странное? — спросила я. — Почему представительство не перебёрется в нормальный дом вместо этих развалин?
— Зря ты Огрызок обижаешь! — ловко снял пенку с остывшего какао Профессор (меня при этом передёрнуло, ненавижу пенки). — Обживись тут немного и поймёшь, какая это удобная резиденция. Мы, конечно, могли бы переехать, но, во-первых, именно этот клочок земли принадлежит Ракушке, так что здесь территория суверенного государства, что очень приятно. А та громадина, которая была тут выстроена в своё время, достойно смотрелась бы даже в Хвосте Коровы, одни статуи чего стоили. Лет шесть назад её разрушили, сама понимаешь, почему. Спустя два года мы вернулись в Отстойник, подлатали его и живем себе, горя не знаем. И это самое верное, клянусь хвостом. Это и есть правильная дипломатия.
Я кивала, процеживая новую порцию какао через чайное ситечко, чтобы обезвредить себя от пенок.
Так началась моя практика.
* * *
Вскоре я разобралась, что из себя представляет и Отстойник, и его столица, и наше представительство в ней.
За те четыре года, пока я беззаботно жила дома, в империи произошло много интересного.
Легион Обрубленный Хвост всё-таки не выдержал борьбы за власть с двумя армиями.
Левое Крыло Пятого Угла он отбил, Правое же Крыло намяло бока Легиону.
По слухам, крепость на острове Родинка стёрли с лица земли, остатки Легиона расформировали, командный состав уничтожили.
Вернулась власть Верховных. Но теперь они, Верховные, были полководцами Правого Крыла.
В принципе, разницы для тех, кто не служил непосредственно в Легионе или в Армии Правого Крыла, не было никакой.
Но все эти потрясения не прошли бесследно для государства Сильных, — пока еще не очень ощутимо, но оно начало распадаться, словно оторвавшийся от Чрева Мира Лоскуток дернул за веревочку, туго стягивавшую бока империи.
Мало-помалу окраины становились всё менее зависимы от Хвоста Коровы, номинально по-прежнему полностью подчиняясь столице. В действительности же каждая местность устраивала свои дела, как могла.
