Я работал в подразделении связи на заводе. Работа знакомая, трудно не было. Правда, такая древняя и изношенная техника доставляла много хлопот. Собственно, держалась она только благодаря стараниям ребят. Коллектив был довольно молодой. Только начальник был уже в возрасте. Сдружились мы с ребятами сразу. Они увидели, что я далеко не новичок в этой области и даже иногда спрашивали у меня совета. Конечно же, и мне приходилось у них спрашивать, ведь свое запутанное хозяйство они знали куда лучше меня. В общем я оказался на своем месте и в привычном коллективе. Работа далека от серьезной, которой хотелось бы заниматься, но а что делать? Городок махонький, выбора никакого, спасибо хоть этот завод есть. Впрочем, в наше время и электронным микроскопом зачастую гвозди забивают. Один ли я такой?
Жена тоже оказалась в привычных условиях. У нее появились новые знакомые коллеги. С некоторыми мы стали дружить ближе. Кто-то из них стал обращаться с просьбой помочь, поделиться опытом. Все же такого опыта как у моей жены ни у кого из них не было. Ученики сразу отметили ее умение преподавать и ее популярность в этом небольшом городе стала быстро расти. Заметила это и директор школы. Даже пообещала, что поможет с общежитием и похлопочет о постановке в льготную очередь на получение квартиры. Конечно, это нас очень обрадовало. Ведь в этом случае исчезла бы необходимость задумываться о дальнейшей судьбе и нам удалось бы осесть на постоянное место жительства. Кто-то наверное скажет, что это не настолько важно. Но ведь человек без крыши над головой жить не может. В школе познакомилась с одной коллегой, тоже преподавателем английского. Оказалась нашей землячкой, тоже беженкой из Грозного. Но она была в положении гораздо более трудном, чем у нас. На свою учительскую зарплату она не могла и снимать жилье и жить. Директриса ей пообещала помочь с общежитием, но пока разрешила ей жить на территории школы, в бывшем маленьком чуланчике под лестницей. Она там жила уже год. Правда, трудно это назвать жизнью. Ведь даже элементарных гигиенических условий и то не было. Умывалась она в школьном туалете, а чтобы искупаться, ей надо было идти в общественную баню. Питалась тоже плохо, ведь ей даже не разрешили пользоваться электроплиткой, боялись пожара. Ну и конечно всегда было холодно, ведь вокруг цемент. В общем досталось ей. Рассказывала она нам, как пришлось ей со старой матерью, пока та не умерла, жить в бараках, куда селили таких же беженцев из Чечни. Уж не знаю как приходилось узникам в концлагерях, но похоже тем беженцам из Грозного пришлось не намного лучше. Правительство бросившее нас на убой чеченам абсолютно не хотело замечать тех, кому удалось вырваться из того ужаса. От нас попросту отмахивались. Впечатление такое, что мы оказались виновны в том, что уцелели. Чиновники смеялись в лицо: “А мы вас сюда звали? Убирайтесь обратно!” Да уж… Хорошо прокатилась “перестройка” по нашей стране. Собственно и страны той теперь нет. Разорвали ее по кусочкам. В каждой новой самостийности теперь свой князек водрузился, только называются они по-разному, где Президент, где Генерал, а где и Хан. Миллионы людей потеряли жилье, сотни тысяч обречены на постоянные скитания и страдания, десятки тысяч убиты… А кто за это ответит? Кто ответит за миллионы изломанных судеб? Кто ответит за боль и кровь, за растерзанных, изнасилованных, зарезанных пьяными дикарями? Но не слышит Бог наших проклятий, наверное не до нас ему. А те, кто вверг нашу Родину в трясину этих страданий — Горбачев и Ельцин — все так же счастливы. И спокойно пересчитывают свои серебрянники, политые кровью.
Появились у жены частные ученики. Спрос на изучение английского был большой. Пригласили ее и преподавать в местном Доме Культуры, где такие курсы работали на коммерческой основе. Занятия там шли по вечерам. Начала она с маленькой группы и одного часа в день. Однако, группа стала расти лавиной. Когда мест в классе стало уже физически не хватать, то дирекция попросила ее вести еще 2 часа, т. е. еще две группы. Впрочем и эти группы заполнились моментально. Доходило до смешного, к ней в группы рвались чуть не все дети, даже от других преподавателей. Кое-кто из них начал и обижаться. Но многие отнеслись с пониманием. Ведь и детей понять можно, они хотели к преподавателю, который лучше учит.
Но безоблачная жизнь постепенно стала омрачаться. Началось с того, что моя зарплата оказалась на треть меньше, чем у ребят работавших по такому же разряду. Пошел в бухгалтерию. Получил открытый хамский отпор: “Приехал неизвестно откуда, местной прописки нет, а туда же, начинает права качать. Скажи спасибо, что вообще на работу взяли. Понаехали сюда!” Что-ж, вполне доходчиво. По крайней мере иллюзии отбивает напрочь. А чему удивляться? Похоже мы рано расслабились, среди своих себя почувствовали, забыли, что чужаки мы залетные, пропиской местной не облагороженные. Чужие среди своих… Трудно это ощущать и носить все время клеймо прокаженного. Поймет ли это кто? Разве что тот, кто сам в таком положении окажется, такой же горемыка, беженец в родной стране.
Получив вторую такую же зарплату, задумался. Надеяться, что бухгалтерия перевоспитается? Глупо. Начинать жаловаться? Еще глупее, выкинут в два счета, прописки и впрямь нет. Да и у жены на работе что-то непонятное. С какого-то момента директриса волком смотреть стала. И теперь ни об общежитии, ни о постановке в льготную очередь никакой речи и быть не могло. Хотя совсем непонятно, какая собака ее укусила. Или то, что даже дети в школе стремились к ней на уроки попасть? Несколько родителей даже своих детей в ее классы перевели. Неужели из-за этого? Ну а она-то при чем?
Собрали с женой семейный совет. Так что делать будем? Утирать плевки и кланяться? Никогда. Заработать же денег хоть на самое дешевое жилье, чтобы получить прописку, это нереально. Решили двигаться к тому, от чего вроде уже почти отказались — к эмиграции. Может хоть там своими станем? Ну нельзя же всю жизнь отверженными быть! Ведь находят же многие эмигранты свое счастье на чужбине? Сколько вон счастливых историй наслышались. Так стоит ли здесь города менять? Ведь нет никакой гарантии, что в другом городе нас так же не обласкают.
Однако, двигаться к своей цели, это значит бесконечные походы по Москве. Нужно много времени, а где его брать? К счастью, ее зарплаты в школе и приработков вполне хватит нам на выживание, значит мне надо уходить с завода и браться за дело вплотную. Решено.
Не хотелось вновь прощаться с хорошим коллективом, но ребята меня поняли. Даже начальник отпустил безо всякой отработки. Поставил отвальную, как положено по неписанной рабочей традиции. Ребята взяли с меня обещание, чтобы обращался к ним за помощью если нужда возникнет. На том и порешили. Начальник тоже обещал взять с удовольствием, если вернуться надумаю.
