— Вот уж не думала, что в библиотеке можно кататься на карусели!
— Сам до сегодняшнего дня об этом не знал, — признался он. — А сами вы что любите читать?
— Как всякая девушка, — начала она, заговорщицки приподняв бровь, — я предпочитаю романы. Такие, чтоб с чувствами, с препятствиями для героев, и непременно, чтоб с хорошим концом. От моей мамы осталось несколько книг, которые не успела продать мачеха, так я их все прочитала по нескольку раз. Иногда после трудного дня так хочется хотя бы на несколько минут забыться.
— А у любви или у жизни разве бывает хороший конец?
— В романах — да! Там хороший конец — это когда все любящие друг друга, наконец, поженятся. Но в жизни, конечно, нет. В жизни женитьба — это только начало, и еще не известно насколько счастливого пути. Поэтому я и люблю читать романы, потому что всегда остается возможность поиронизировать над наивностью героев.
— Хорошо, я подберу вам что-нибудь в этом духе.
— Правда? Вы можете мне дать почитать книгу из королевской библиотеки?
— Разумеется…
— О, похоже, я впервые в жизни приобрела полезное знакомство! — с этими словами она спрыгнула на пол, и снова подняла снежную метель среди книжных полок. И опять, как в тот раз, помещение поплыло у него перед глазами…
— Знаете, пойдемте все же выйдем немного на воздух, — предложил он, когда снова ощутил под ногами пол.
* * *
Он провел ее обратным путем по анфиладе — к тому полуразвалившемуся крыльцу, у которого впервые сегодня увидел ее с отцом. Они вышли в заброшенный парк, освещенный заходящим солнцем.
— Осторожно, не наступите на путешественника, — он подхватил ее под локоть и увлек в сторону.
— Ах, так там улиточка!
Она сняла кружевную перчатку, наклонилась, подхватила улитку за раковину и бросила в траву. Он успел рассмотреть ее тонкие пальцы, голубое разветвление вен на тыльной стороне кисти и еще заметил вышитый край шелковой рубашки на ее груди.
— По-моему, он направлялся в противоположную сторону.
Она наклонилась над нескошенным газоном.
— Нет, похоже, он уже благоразумно скрылся. Я тоже всегда стараюсь щадить улиток и червяков. Хотя я слежу за садом, а их все считают вредителями. Очень жалко бывает, когда копаешь грядку, скинешь с лопаты ком земли, а там червяк перерубленный. Они же умные очень, и такие хозяйственные! Например вот, они затыкают вход в свои норы листьями от дождя. Видели такие кулечки из листьев, из земли иногда торчат?
Он рассеянно кивнул, дав себе зарок изучить этот вопрос более обстоятельно.
— А ведь, подумать только, у них нет ни рук, ни ног!
— Иногда и людям рта бывает достаточно, — задумчиво произнес он, следя взглядом за изменчивой линией ее губ, но тут же спохватился:
— А вы, значит, сами грядки копаете? — спросил он
— Да, у меня и огород, и полисадник перед окнами, и несколько клумб, и парник для теплолюбивых цветов. У меня очень хорошо получается с растениями договариваться. Им же тоже приятно, когда к ним с уважением относятся.
— Чтобы понять, насколько они к вам благоволят, достаточно просто взглянуть на ваше платье… — заметил он с поклоном.
Она совершенно не уловила иронии, продолжая ту же беспечную болтовню.
— Да, с платьем на редкость удачно получилось. А то я уж расстроилась было. Сестрам и матушке успела наряды приготовить. А о себе же всегда ведь вспоминаешь в последнюю очередь! Вот и осталась без платья.
Так вот оно что! Вот оказывается, что за настоящий французский портной у этих лесных красавиц! Разрозненные кусочки начали, наконец, складываться в цельную картину. И кроме того теперь он знает, где ее искать!
— Кстати, я вас несколько раз раньше видел, — заметил он, когда они подошли к той части парка, куда выходили окна аванц-залы. — Кажется, это было ваше любимое дерево, — и он подошел к узловатой раскидистой липе. — Или нет, должно быть, вот это.
— Да нет же! Вот это! Как раз напротив окна. Но я не была здесь… — и она принялась загибать пальцы. — Почти десять лет!
Он с улыбкой кивнул.
— Мое дерево было вон там.
— Постойте! Так я же вас помню! Мы виделись с вами как-то в лесу — вон с той стороны под замковой горой. Вы еще швырнули в меня желудем.
Счастью его не было предела. Она узнала его!
— Мама тогда уже серьезно болела, и я ходила за лекарством для нее к придворному лекарю. И знаете, я ей рассказала тогда про вас. А она еще тогда улыбнулась и сказала, что догадывается, кто бы это мог быть. Но ничего не сказала. Она же бывала при дворе в молодости. Не зря ваш отец ее вспомнил. Наверно, она тоже хорошо знала ваших родителей.
Он кивнул. Оказывается, отец был в здравом уме, когда говорил с нею. А если еще принять во внимание слова, брошенные матерью в связи с приглашениями…
— А потом, когда мама умерла, а отец еще не женился, я приходила сюда, иногда даже по ночам, чтобы посмотреть на бал. Мама мне рассказывала, как это красиво. И мне все казалось, что вот я однажды загляну в окно, а там мама танцует. Веселая и здоровая… Но понятно, что в такие сказки можно верить только в детстве, — сказала она со вздохом. — Причем только в том случае, если у тебя счастливое детство, как было у меня. Когда не надо с утра до ночи работать, когда никто на тебя не кричит, и когда ты большую часть времени предоставлен сам себе… Наверное, тогда вы меня и видели здесь?
Он кивнул. Впервые в жизни осознав, что его собственное детство тоже, оказывается, было счастливым. Хотя таковым он себя в этом раннем возрасте практически не помнил.
— А вы тоже смотрели на танцы в зале?
Он не решился сказать ей, что смотрел только на нее. Замялся с ответом, но она поняла его смущение иначе.
— Вы только подумайте, мы с вами знакомы чуть больше часа, а у нас, оказывается, столько общего! И вы, и я в одно и то же время приходили сюда, чтобы увидеть сказку! Это так замечательно!
И она закрутилась в каком-то подобии вальса по дорожке. И опять лепестки взметнулись вокруг ее фигуры бело-розовым вихрем, словно она вдруг оказалась в центре снежной бури.
— Послушайте, а может, мы все-таки зайдем туда, в эту залу? Или вам там нельзя появляться?
Он даже встряхнул головой, чтобы избавиться от повторного головокружения, которое вызвала у него в воображении эта картина.
— Но там так много народу. Может быть, если мы зайдем ненадолго и просто постоим у дверей, на нас никто не обратит внимания?
— Нет-нет, лучше в следующий раз. Там сейчас не очень приятная обстановка. Все взвинчены. Еще немного и разразится настоящий скандал.
— Скандал?
