Крэг Гарднер - Сговор монстров

– Проклятие! – отозвался Хендрик. – Что ты имеешь в виду, о великий маг?

– Нам нужно немного рассредоточиться, что бы не служить слишком удобной мишенью для атак Голоадии, – предложил волшебник. – Но это лишь вторая по важности вещь, которую я хотел вам сообщить.

Громадный рыцарь окинул поляну подозрительным взглядом:

– А первая?

– Первая заключается в том, чтобы ни на минуту не останавливаться. – С этими словами волшебник повернулся к нам спиной и пошел дальше. – Какие-нибудь возражения?

– Сспррзбффл! – Снаркс поднял полы своего многослойного одеяния. На его ногах красовалось что-то вроде новеньких башмаков.

– Неужели тесноваты получились? – с сочувствием в голосе спросил брауни, огорченно качая головой.

– Гффтбл!

– Не может быть, ведь башмаки – единственное, в чем брауни знают толк. Ты ведь и сам так говорил! – И брауни припустил за волшебником, чья спина уже почти скрылась из виду за ближайшими деревьями.

– На Вушту! – издал клич Хендрик и двинулся вслед за брауни – на десять шажков того приходился один его шажище.

Я взвалил на спину мешок и взял в руку верный посох.

Ворча и вздыхая, Снаркс замкнул процессию. Наконец-то мы вновь движемся к нашей цели! Теперь нас ничто не остановит.

И тут, на самом краю леса, мы увидали единорога.

Единорог мчался нам навстречу.

Я потерял дар речи. Все, что я мог, – это стоять и смотреть.

– Роо-о-ох! – выдохнул Хендрик, со всего маху врезавшись в мой мешок. За этим последовало длинное сложное ругательство.

Я положил руку ему на плечо, чтобы он утих, и указал на приближающееся животное. Хендрик оборвал свою выразительную речь на полуслове, так как язык внезапно отказался повиноваться ему. Все его внимание, как, впрочем, и мое тоже, было приковано к волшебному созданию.

Как мне его описать? Его золотые копыта втоптали бы в грязь любые слова сравнения, даже приди они мне в голову. Но что еще мне остается, как не попытаться?

Вообразите себе белую лошадь, но не просто белую, а цвета снега, только что выпавшего из облаков и не успевшего еще утратить первоначальную чистоту от соприкосновения с околоземным воздухом. Вот такую лошадь, здоровую, сильную, быструю как ветер. Мускулы ходуном ходят под шкурой, когда создание мчится сквозь притихший лес, земля дрожит от стука копыт.

Но это существо не просто лошадь, ибо на его лбу, там, где начинается ниспадающая каскадами белоснежная грива, сияет золотой рог длиной в половину человеческой руки. Он не прямой, но и не изогнутый, точно ни прямизна, ни кривизна не в состоянии выразить божественной сути его обладателя. Он вздымается над головой единорога, стремясь к солнцу.

Кстати, о солнце. Мы снова увидели его, так как вышли на поляну. Густой лес, сквозь который мы с таким трудом пробирались в последние несколько дней, расступился, открыв нашему взору приличных размеров лужок, где в высокой сочной траве росли яркие цветы. По лугу двигались тени от облаков, которых в тот день было довольно много, и казалось, будто на земле расстелено лоскутное одеяло, сшитое из кусочков тени и солнечного света.

Каким мучительным был наш путь через сырой и холодный лес! Как жаждал я увидеть хотя бы один солнечный лучик! И вот теперь передо мной простиралась целая залитая солнечным светом поляна, но я видел лишь сверкающую, точно бриллиант, спину и золотой рог приближавшегося животного.

Но ничего странного в этом не было. Если уж нам суждено еще раз увидеть солнце после многодневного странствия по лесу, то почему бы и не при таких исключительных обстоятельствах? Столь величественное животное, как единорог, вполне заслуживает всех тех почестей, которые только в состоянии воздать ему и человек, и природа, включая само солнце.

Прямо перед нами единорог поднялся на дыбы. С такого близкого расстояния он выглядел еще более удивительно прекрасным. В нем словно воплотилась сама душа магии. Он стоял всего в дюжине шагов от нас, излучая мир, покой, уверенность и красоту. Особенно брал за душу взгляд его больших карих глаз.

– Как они могли! – воскликнуло удивительное создание.

Эбенезум высморкался и сделал шаг влево, стараясь держаться наветренной стороны.

– Вот как? – вполголоса заметил волшебник. – Как они могли – что?

Единорог окинул нас усталым взором, затем бросил беглый взгляд через плечо:

– Не знаю, с чего и начать. Спокойно занимался своими единорожьими делами, как вдруг они накинулись на меня!

С этими словами воплощенное совершенство тревожно всхрапнуло.

– Умоляю, продолжайте, – обратился к нему волшебник, рассеянно теребя бороду. – На вас напали? Кто? Демоны?

– Нет, нет! – вскричал единорог. – Гораздо хуже! Обычных демонов я пронзил бы своим рогом, расшвырял в разные стороны. Но подвергнуться нападению этих! – Дрожь пробежала по членам благородного животного. – Что они со мной сделали! Даже сейчас у меня едва хватает сил говорить об этом! Они связали мои копыта – мои золотые копыта, предназначенные лишь для того, чтобы топтать зеленую траву и мягкий дерн! Они спрятали мой золотой рог, венец моей красы и защиту от несправедливости! Они обмотали его самыми обыкновенными подушками, приговаривая: «Это чтобы кто-нибудь ненароком не напоролся, ха, ха!» Мой великолепный золотой рог и… и… подушки! – Единорог умолк на мгновение, судорожно вздохнул и шепотом продолжил: – А еще они вываляли в грязи мою роскошную белую гриву.

– Да уж! – отозвался учитель.

– Мою гриву! – повторил единорог и негодующе тряхнул головой. – Теперь-то вы понимаете, как со мной обошлись? У них нет и капли уважения к моей породе. Да к тому же все они были далеко не девственники! Хотя, конечно, в нашей части леса в этом нет ничего удивительного, но все же…

Единорог громко фыркнул. Похоже, возмущение его достигло предела, так что он даже говорить не мог.

Над нашими головами мелькнула чья-то гигантская тень.

Единорог тоненько заржал.

– Это они! – воскликнуло благородное животное. – Они нашли меня! – Он поднял голову и забубнил, испуганно озираясь по сторонам: – Вы ведь не поверили всему, что я тут говорил, правда? Я немного расстроился и погорячился! Сам не знаю, что на меня нашло! А насчет девственности – это я так, пошутил! Честное слово!