"Нет, благородный Конан, меня ты не поймаешь! И не надо меня путать с тем четвероногим животным, что таращит на нас свои круглые глаза. Сходство между нами только внешнее… И то сказать, не очень-то мы похожи. Разве может он сравниться со мной?"
— Ну, ты и болтать! — зарычал Конан, раздраженный своей неудачей. — У меня уже голова разболелась! — Киммериец понял, что поймать единорога будет нелегко. Несмотря на болтливость, она была очень осторожна. — Чего привязалась? Иди своей дорогой! Не до тебя — мне ехать надо.
Конан сердито принялся собираться, решив не обращать внимания на незваную гостью.
Снежно-белая, без единого пятнышка, только глаза черные, и грива золотом отливает. Маленькая, стройная, с точеными копытцами и очень аккуратной, будто вырезанной искусным скульптором головой.
Но тонкие сильные ноги, и вырез раздувающихся от возбуждения ноздрей ясно говорили, знающему толк в лошадях киммерийцу, что в жилах единорога течет горячая кровь.
"Наконец-то ты оценил меня по достоинству."
— Слушай, чего ты хочешь от меня?
"Ты очень груб, Конан из Киммерии. Скажи, ты со всеми женщинами так разговариваешь?"
— Когда я вынужден говорить с женщинами, то жалею, что я не немой, — пробурчал Конан, седлая коня, и вдруг неожиданно прыгнул.
На этот раз его бросок был точен. Тело варвара сбило Тавронию с ног. У единорога внутри даже что-то хрустнуло, когда Конан прижал ее к земле.
Крик Тавронии, прозвенел в голове киммерийца с такой силой, что у варвара заныли зубы.
Черная тень пронеслась над упавшими в траву киммерийцем и единорогом. Нападавший промахнулся, и это стоило ему жизни. Оттолкнувшись руками от бока единорога, Конан вскочил и всем телом подался вперед, выхватывая висевший у него за спиной меч. Клинок пронзил темно-бурую массу, и варвар разглядел то, что напало на них. Его чуть не стошнило. Чудовище внешне напоминало гиену, только размером побольше, и зубы имело соответствующие: две острых пластины, каждая, как лезвие мясницкого тесака.
Все тело твари было покрыто слизью. На задних огромных лапах красовались серповидные когти, которые еще скребли по земле, оставляя глубокие борозды.
Меч вошел монстру в бок почти по рукоять. Конан вытащил клинок, инстинктивно отпрянул от дернувшейся лапы и одним ударом снес чудовищу голову. Резко обернулся. Таврония уже стояла и, растерянно моргая, смотрела на киммерийца.
— Берегись! — крикнул варвар, бросившись вперед.
Еще два охотника — Сетово отродье — изготовились к прыжку! Оба прыгнули одновременно. Но очень неточно. Конан проскользнул между ними, и монстры столкнулись друг с другом. Один тут же сомкнул свои челюсти на горле собрата. Пока он пытался откусить ему голову, варвар прикончил его самого. Огромный двуручный меч киммерийца замелькал с быстротой спиц в ловких пальцах умелой вязальщицы.
Вскоре все было кончено. Варвар, брезгливо морщась, вытер о траву покрытый резко пахнущей кровью клинок.
"Медведь! Увалень! Чуть ребра не сломал!.. — напустилась на него Таврония и уже более дружелюбно добавила. — Спасибо Конан, ты спас мне жизнь."
Киммериец подумал, что, наверно, все женщины одинаковы, будь они хоть на двух ногах, хоть на четырех.
"Я тебе очень благодарна", — нежный «голос» Тавронии назойливо продолжал звучать в раскалывающейся от непривычного способа общения голове варвара.
— Ладно, — пробурчал Конан, — Прощай! "Постой!"
— Мне некогда! — отрубил варвар, вскакивая в седло.
Таврония легко догнала взявшего с места в галоп киммерийца.
"Послушай меня, Конан…"
— Не хочу.
"Почему ты так враждебно ко мне настроен?"
— Я к тебе никак не настроен. Просто у меня есть дело, а ты мне мешаешь, и от твоей бесконечной болтовни у меня голова трещит.
После такого грубого ответа Таврония надолго замолчала. Даже немного замедлила бег, отстав на десяток шагов. Конан решил не обращать на нее внимание. После встречи с «гиенами» он четко понимал, что в этой долине надо всегда быть настороже. Долина больше не казалась ему тихим и прекрасным уголком, хотя солнце светило по-прежнему, и пьянящий аромат цветов кружил голову, и радовала глаз красота этого затерянного в горах леса.
Красота часто обманчива — чем дольше Конан жил, тем больше в этом убеждался. Под восхитительной внешностью порой скрывались ядовитые шипы. Сейчас киммериец внутренне был готов к любому нападению.
Но пока все было спокойно. Вскоре Конан добрался до опушки леса и, натянув поводья остановил коня. Некоторое время он приглядывался и прислушивался, но ничего тревожного не заметил. Только легкий ветерок слабо покачивал ветки деревьев, весело щебетали птицы, да гудели трудолюбивые пчелы. Конь под варваром, опустив голову, мирно щипал сочную, густую траву. Таврония понуро топталась поодаль и, вроде бы, была больше угнетена грубостью варвара, чем какими-нибудь еще сюрпризами.
Конан шагом проехался вдоль опушки и примерно через пол-лиги нашел бьющий из-под земли родник с кристально чистой и необычайно вкусной водой. Здесь он расседлал и стреножил коня, а сам, покосившись на молчавшего единорога, решительно вошел в лес.
Варвар бесшумно скользил от одного дерева к другому, настороженно поглядывая по сторонам. Иногда он подолгу замирал на месте, если слышался подозрительный шум, но всякий раз убеждался, что тревога казалась ложной — то птица перепархивала с ветки на ветку, то проходил неподалеку какой-нибудь зверь, невидимый в густой листве. Один раз киммериец чуть не столкнулся с дикой свиньей, спешащей куда-то по своим делам с выводком весело похрюкивающих полосатых поросят. Кабаны пробежали совсем рядом с Конаном, но не почувствовали замершего в двух шагах варвара.
Направление к цветку Конану было известно. Киммериец, безошибочно ориентируясь по подмигивающему сквозь сплетение ветвей солнцу, двигался вперед.
И чем дальше забирался он в лес, тем сильнее крепло в нем какое-то странное новое, непонятное чувство, которое понемногу овладело им целиком, и наконец заставило остановиться в задумчивости.
Что-то тут было не так. Вот только Конан не мог понять, что же именно. На опасности у него было врожденное чутье. Но сейчас дело было не в них, скорее наоборот…
Чувства цивилизованного человека часто слишком грубы, чтобы предупреждать его о чем-то тайном и необычном. Другое дело — чувства варвара, которые сродни инстинктам дикого зверя.
Место, в которое попал Конан, было как раз из таких. И одного осознания этого было достаточно, чтобы киммериец решил не спешить.
Конан опустился на землю, держа меч наготове.
