Учитывая такую возможность, король подумал, что было бы не так плохо, если бы Фило игнорировал его инструкции и убил бы Агиса. Тогда, по меньшей мере, кровь его друга была бы не на руках Тихиана.
Он изгнал эту надежду из своего ума так же быстро, как она и пришла. Такая “случайность” едва ли подходила дла конца единственного королевского друга. Агис не всегда был его политическим противником, были времена, когда аристократ стоял за Тихиана, как никто другой. Если пришло время его другу умереть, решил Тихиан, он убъет его сам, своей собственной рукой.
Агис этого заслужил.
Эхо от торжественных шагов камергера заметалось по залу и все мысли о своем друге вылетели из его головы. Отвернувшись от окна Тихиан обнаружил самодовольную усмешку, играющую на узких губах Мауруса.
– Король Андропинис обычно обращается к Палате Патрициев в это время, – сказал камергер, его глаза вспыхнули ехидным светом. – Он просит, чтобы ты увиделся с ним там.
Маурус и стражи повели Тихиана вниз по коридору, вдоль которого стояли замечательно сделанные статуи древних политиков, потом пересекли широкий внутренний двор и вошли в облицованниый мрамором зал собраний Белого Дворца. Здание было абсолютно квадратным, с колонадой из красивых колонн, поддерживающих богато украшенный антаблемент «система горизонтально расположенных верхних частей здания». Не ожидая приглашения Тихиан начал подниматься по ступенькам, но прежде он смог войти в здание, камергер протиснулся вперед и загородил ему дорогу.
– Разреши мне подержать это для тебя, – сказал Маурус. Осторожно, стараясь не коснуться своего гостя, он потянул дорожную сумку с плеча Тихиана.
Тихиан открыл свою сумку и показал ее содержимое. – Как ты видишь, она пуста, – ответил он. – Нет повода для волнений.
Маурус не шевельнулся. – Тем не менее, я вынужден настаивать, – ответил он. -Вещи не всегда такие, какими они кажутся, не правда ли?
– Очень редко они такие, – согласился Тихиан.
Очень неохотно он снял сумку с плеча. Подозрения Мауруса были хорошо-обоснованы, это действительно была магическая сумка, в которую могло поместиться бесконечное число вещей, и при этом она казалась пустой. Покидая Тир, король положил туда множество еды, воды, денег и еще много чего, что могло понадобиться во время путешествия. Конечно, там было и много оружия, но вовсе не поэтому Тихиан хотел сохранить сумку у себя. Внутри сумки было кое-что, что могло помочь убедить правителя Балика дать ему то, что он хотел, и он хотел бы сохранить сумку, чтобы извлечь то, что ему надо, с максимальным эффектом.
Тихиан передал сумку камергеру, молчаливо заклиная его быть осторожным и аккуратным. – Теперь я могу войти?
Маурус повесил сумку на свое плечо, потом провел своего гостя через дверь. Тихиан оказался в небольшпй прихожей, где стражник-великаныш стоял перед створками массивной двери. Четко отдав честь камергеру, стражник толкнул дверь, заставив ее открыться, и отошел в сторону.
Тихиан вошел в следующий зал. Горячий и влажный воздух коснулся его кожи, и неприятно пахнуло надушенными телами. За исключением скрипа его собственных сандалей по полу, в зале царила абсолютная тишина, так что Тихиан спросил себя, не вошел ли он в пустую комнату.
Когда его глаза приспособились к душному полумраку, увидел, что это не тот случай. Галереи мраморных скамей бежали по обе стороны огромного зала, частично скрытые двумя линиями мраморных колонн, поддерживающих потолок. Несколько сотен мужчин и женщин терпеливо ждали, сидя на скамьях, все одетые в белые тоги, отделанные серебром и золотом. Здесь были представители многих рас: люди, мулы, дварфы, полуэльфы и даже тарики. Все они оставались абсолютно молчаливы, сидя настолько неподвижно, чтобы даже шелест их шелковых одежд не нарушал сверхестественную тишину.
На дальнем конце зала стоял пустой трон, сделанный из полупрозрачного алебастра и вознесенный на пьедестал из розового жадеита. Мозаика из голубоватого лунного камня украшала спинку замечательного сидения, ручки были вырезаны из больших кусков халцедона, а ножки из прозрачных кристаллов цитрина «фальшивый топаз». Весь свет, исходящий из из узких окон зала, казалось собирался прямо на троне, после чего отражался обратно в зал как неяркое белое свечение.
Тихиан прошел дальше в зал, остановившись около седоватой патрицианки, примерно его возраста. У нее были заостренные уши и остроконечные брови полуэльфа, но тело было слишком жырним и крупным для женщины ее расы. Рядом с ней шесть золотых монет покоились в маленькой корзинке, сплетенной из листов мыльного дерева. Женщина не обратила внимания на Тихиана.
– Разве в Балике не принято приветствовать иностранцев? – спросил Тихиан. Его голос так громко пронесся через молчащий зал, как если бы он ударил в гонг.
– Леди Канас не может слышать тебя, – сказал Маурус, подходя к нему. – Не может она и видеть тебя.
Тихиан нагнулся к лицу женщины. Уродливые красные подпалины покрывали ее опущенные веки, оставив Тихиану впечатление, что у нее вообще нет зрачков.
Маурус остановился рядом с Тихианом, потом положил палец на нижнюю губу женщины. Она вздрогнула от испуга, затем дала своему рту раскрыться. Вместо языка у ней был только искалеченный обрубок.
– Король Андропинис ценит совет своих патрициев, – спокойно сказал темплар. – Но он также хочет быть уверен, что ничто, случившееся здесь, не будет обсуждаться вне Белого Дворца.
– Мудрая предосторожность, – заметил Тихиан, отходя от женщины. – Как жаль, что не так осторожен со своим камергером.
Маурус закрыл рот Леди Канас и повернулся чтобы ответить, но язвительная реплика со стороны трона прервала его.– Не зли моего камергера, – сказал голос. – Это то же самое, что злить меня.
Тихиан взглянул в сторону трона и увидел огромного человека перед его пьедесталом. Он был выше любого эльфа и мускулистый как мул. На его голове сидела зубастая серебрянная корона, из-под которой свисали пряди серо-белых волос. У него было узкое лицо с таким длинным носом, что его можно было назвать рылом, и черные ноздри, похожие на яйца. Его треснувшие губы вдавались назад, открывая рот, полный острых зубов, как у гладиатора. В отличии от патрициев он не носил тогу. Вместо нее он был одет в тунику без рукавов из белого шелка, набедренную повязку из серебрянной материи и мягкие кожаные сапоги.
– Король Андропинис, – сказал Тихиан. Он не поклонился, в его голосе не было даже намека на благоговение или почтение.
Андропинис не ответил, вместо этого повернувшись, чтобы сесть на трон. Пока правитель Балика карабкался по ступенькам, стало ясно, что он не совсем человек. По всей длине его позвоночнока из-под туники торчал ряд острых плавников, а небольшие, заостренные чешуйки покрывали его руки сзади.
