— Нет!!! — вознесся и заметался под расписным потолком ее безумный крик. — Ты мой, мой! Не отпущу!!! Стража!!!
В уютный зал, арену страстной любви, ворвались личные телохранители царицы, готовые снести своими смертоносными саблями голову любому, посмевшему вызвать неудовольствие их великой госпожи.
— Схватить его! Связать! В темницу! Только не повредить ему ничего — голову сниму!!! — кричала обманутая и оскорбленная в лучших чувствах восточная красавица.
Стражники бросились к рыцарю, но верный Гурондоль уже взметнулся ввысь. Что строят жалкие янычарские сабли, способные разить лишь беззащитных, пред гордым металлом благородного Гурондоля?! Два рассеченных охранника повалились на ковер, не успев даже всхрипнуть.
— Стража!!! Стража!! Схватить его, — исходила на крик обессиленная и разъяренная Дельарам.
Из коридора послышались торопливые шаги. Радхаур натянул на себя камзол и направился к дверям с обнаженным мечом в руках. У дверей он обернулся и послал царице воздушный поцелуй.
— Я действительно любил тебя сегодня ночью. Но рыцарский долг зовет меня вперед, — сказал он без тени иронии и решительно вышел из зала.
Дельарам без сил откинулась на подушки. Тело все пылало страстью и счастьем, вперемешку с безумным гневом и одурением. Она задыхалась. Багровая завеса ярости и отчаяния заволокла ей глаза, и она провалилась в бездонную черноту беспамятства.
Очнулась Дельарам, когда солнце было высоко. Как разъяренная тигрица металась она по своему покою, разбрасывая ногой мягкие подушки и остатки вчерашнего стола. Вино кровавой лужицей скопилось на ковре.
Затем царица вызвала начальника личной охраны и велела узнать, через какие ворота покинул город Радхаур, и собрать двадцать лучших воинов. И приготовить любимого ее скакуна.
« Я догоню его, — размышляла она. — Он не мог уехать дальше чем на два-три фарсанга, я обязательно догоню его. Я уговорю его остаться со мной. Нет жизни для меня без него. А если не согласится — верну силой и буду, как хищного зверя, приводить его ко мне на ночь на крепкой цепи…»
Радхаур ехал не торопясь, настраиваясь на долгий и очень утомительный путь к прекрасной Рогнеде, к которой стремилось его сердце. Еще одно путешествие, и он навсегда соединится с ней. Как много выпало ему за годы разлуки с ней. Как он изменился за эти годы — примет ли она его теперь? Она — чистая, юная, красивая, его — заматерелого, покрытого шрамами и цинизмом, с въевшейся в кожу вечной пылью бесконечных дорог, его, который обрел странные и пугающие волшебные способности, свойственные Алвисиду. Не в такой, конечно, мере, как у могущественного чародея, но в достаточной, чтобы вытолкнуть его из размеренной семейной жизни. И он привык к дороге, к случайным схваткам с бродягами и разбойниками не на жизнь, а на смерть, к упоительной любви на одну ночь в придорожной таверне с проституткой или в высоком замке с ветреной женой какого-нибудь напыщенного сеньора. Всегда, обладая другой женщиной, он думал лишь о прекрасной Рогнеде, но сможет ли он сохранить ей верность вновь обретя ее?
Он остановился пред узким шатким навесным мостиком через неширокую — ярдов десять-пятнадцать, — но очень глубокую пропасть. Слез с верного Пассесерфа, проверил, надежен ли мост. И медленно, осторожно повел коня через мостик. Уже преодолев ненадежное сооружение, он вдруг услышал позади себя топот множества копыт и обернулся.
Он не ожидал погони, но не боялся ее. Тем не менее ему не хотелось встречаться с отвергнутой им Дельарам. Он вытащил не спеша Гурондоль, примерился и с силой рассек одним ударом поддерживающую балку и канаты моста. Мост со свистом полетел к противоположной стене ущелья, с грохотом стукнулся о красный камень скалы, бревна настила посыпались вниз.
Радхаур не ошибся — это была шахриярская царица с отрядом воинов. Она едва успела остановить своего горячего текинского скакуна у самого края ущелья.
Разгоряченная, Дельарам соскочила с коня и подбежала к обрыву.
— Радхаур! Я люблю тебя! Ты не можешь покинуть меня! Я тебе все отдам, я сделаю тебя самым счастливым на земле! — исступленно кричала она. — Мне никто не нужен, кроме тебя, никто! И я не могу жить без любви!
Радхаур хотел было вскочить в седло, но передумал, молча сел на придорожный камень, скрестив руки на рукоятке зачехленного, но в любой момент готового выпорхнуть из плена ножен Гурондоля.
Царица бесилась на краю обрыва, вдруг взгляд ее остановился на спешившихся телохранителях.
— Ты, ты и ты, — ткнула она пальцем в первых попавших воинов. — Раздевайтесь немедленно.
Охранники молча и быстро повиновались.
Дельарам скинула, в спешке разрывая дорогие ткани, свои одежды, ткнула пальцем в землю у самого обрыва.
— Ложись, — приказала она одному их воинов.
Усевшись на него верхом, она ввела его напрягшийся член в свое тоскующее по Радхауру лоно. Раздвинула тонкими пальцами ягодицы, обнажив верхнее отверстие.
— Ты входи сюда, — не допускающим возражения голосом закричала она второму. — А ты встань на колени предо мной.
Она впилась жадно ртом в обрезанный фаллос охранника, чувствуя в себе двоих, но ей было мало этого — один Радхаур с блеском превосходил троих вместе взятых.
— Ну берите меня! Двигайтесь, негодяи, — закричала она, и трое ее подданных послушно начали совершать судорожные движения.
Остальные воины обернулись к коням, стараясь не искушать себя и не привлекать смертоносного внимания своей госпожи.
В гневе и бессильном отчаянии она стиснула зубы вокруг головки фаллоса стоящего перед ней на коленях воина. Он зарычал от дикой боли, она со злобной столкнула его в пропасть. Дикий крик несчастного пять секунд раздирал уши присутствующих. Радхаур на другом краю ущелья молча взирал на происходящее действо.
Заметив, что воины, владевшие ею, остановились, она закричала:
— Продолжайте, смердящие псы, пока ваши головы не слетели с бессильных тел.
Она оперлась руками о землю, прислушиваясь к своим ощущениям и не отрывая глаз от неподвижно сидящего на другом краю Радхаура.
— Радхаур! Мы супруги пред Аллахом! Неужели ты позволишь этим смердам обладать мною?!! Радхаур! Любимый!!!
Радхаур встал и начал поправлять упряжь своего преданного Пассесерфа.
— Радхаур!!! — В безумном зверином крике царицы отразились тоска, гнев, боль… — Радхаур!!! — слезы катились по ее прекрасному лицу, обезображенному сейчас гневом и необузданной похотью, размывая дорогую китайскую мастику на губах и персидские румяна на щеках. — Радхаур!!
Она выскользнула от потерявших голову от страха охранников и встала во весь рост — нагая, изумительно стройная и поразительно красивая в лучах заходящего солнца — на самом краю обрыва.
