Ознакомительная версия.
– Мне уже кажется, здесь даже стены – зануды.
– Сейчас уходим, – сказал он утешающе.
Она ответила с сарказмом:
– Ну да, и вся занудность останется здесь. Ты в самом деле умный, сразу видно.
Он кивнул, ага, он такой, Барвинок вздохнула, такую каменную стену не пробить тонкими стрелами иронии, вышла за ним на крыльцо во двор. Там челядины и гости, стоя широким кольцом, с восторгом рассматривали двух великолепнейших коней, их гордо держит под уздцы крепкоплечий мужик.
– Какие красавцы, – вскрикнула Барвинок. – Таких еще не видела…
– Нравится? – спросил волхв. – Твой с белой гривой.
– Что?
– А мой темный, – сказал он и уточнил для женщины: – Вороной.
Мужик бегом повел коней им навстречу, те весело вскидывали головы, и он беспомощно повисал в воздухе, дрыгая ногами. Олег кивнул, лицо довольное.
– Да, именно такие… все хорошо.
Мужик передал ему повод, поклонился и поспешно исчез. Барвинок, донельзя удивленная, подошла к своему, погладила, пошептала в бархатное остроконечное ухо, устанавливая дружбу, с конями общаться так же просто, как и с мужчинами, улыбнулась и поставила ногу в стремя.
Седло дорогое, прошито шелковыми нитями, а сделано так умело, что моментально ощутила себя развалившейся в уютном кресле. Рядом фыркает конь Олега, крупный жеребец с огненными глазами, женщине он угрожающе показал крепкие зубы, способные сразу перекусить берцовую кость медведю.
– Поехали, – сказал Олег коротко.
– Ты не заплатил…
– Заплатил, – буркнул Олег. – Намного раньше.
– А-а-а…
Больше спрашивать не решилась, волхв полон тайн, хотя иногда и кажется, что уже близка к полной разгадке их всех, но пока да, надо терпеть и подхихикивать, стараясь не раздражать мужское чванство.
За воротами города волхв пустил коня в галоп, Барвинок не успела послать свою лошадку следом, как та стрелой сорвалась с места и моментально догнала, а дальше мчалась рядом с жеребцом, злорадно кося на него хитрым глазом.
Потом город остался далеко позади и вообще пропал, на горизонте в сизой дымке проступили далекие горы, белые пики ярко выделяются на синеве неба, а перед конями раскинулась холмистая и пестрая долина, где среди зелени угадываются темные рощи и голубые пятнышки мелких озер.
– Тебе просто везет, – сказала она, – у тебя всякий раз находится именно тот амулет, что спасает твою шкуру.
Он покосился на нее удивленно.
– Ты чего вдруг?
Он поморщилась.
– Да вот никак не могу выбросить тебя из головы.
– Тебе нужно, – посоветовал он, – выбросить гораздо больше.
Она кивнула.
– Знаю. Ты вообще-то мелочь, я тоже, может быть, о чем-то большом размышляю.
– Ого, – сказал он с уважением. – Насколько большом? С этого коня или больше?
Она фыркнула и отвернулась с достоинством. Кони срезали крутую дорожную петлю и снова вышли на укатанную колесами телег до твердости камня землю.
Барвинок с удовольствием подставляла лицо встречному ветру, вскоре забыла, что поклялась больше не разговаривать с этим чудовищем, спросила что-то, но он не отвечал и очень внимательно смотрел в сторону от дороги. Барвинок прервала рассказ и тоже попыталась что-то увидеть в серых от пыли кустах, а когда ничего не получилось, раскрыла рот и хотела уж спросить язвительно, чем вызван такой интерес к бурьяну, не потому ли, что не выносит женского общества, но кусты раздвинулись, на дорогу вышла крохотная девчушка лет пяти, худая и с большими печальными глазами.
Платьице старенькое, сшитое из лоскутков, уже ветхое. Она вздрогнула, увидев двух взрослых, остановилась в испуге, палец озадаченно сунула в рот и смотрела на огромных всадников с изумлением, но без страха.
– Ребенок, – ахнула Барвинок, – какая милая малышка! Как она здесь оказалась?
Она круто остановила коня, Олег тоже натянул повод, брови его сошлись над переносицей.
– Да, действительно…
– Разбойники напали, – предположила Барвинок. – Убили всю семью, а ее пощадили. Или она сама убежала и спряталась. Иди сюда, девочка!
Она соскочила на землю, но лошадка тревожно переступала с ноги на ногу и норовила убежать, пришлось удерживать ее за повод обеими руками.
Девчушка пропищала тоненьким голоском:
– А вы меня не обидите?
Барвинок чуть не всхлипнула от жалости и умиления.
– Ни за что! Иди ко мне…
Она присела и, удерживая конский повод, протянула руки. Девочка доверчиво пошла к ней. Когда Барвинок уже готовилась принять ее в объятия, сверху опустились мускулистые руки, девочка взлетела в воздух.
Барвинок посмотрела вверх, Олег уже на земле, его конь стоит спокойно, а сам волхв держит малышку на вытянутых руках, словно первый раз в жизни взял ребенка на руки, рассматривает ее, как нечто удивительное.
Она вскочила и сказала с раздражением:
– Что это на тебя нашло? Вроде бы детей на руки не хватал по дороге…
– В смысле, – переспросил Олег, – тебя не брал на руки? На то много причин.
Она спросила язвительно:
– Каких же?
– Первая, – ответил он серьезно, – ты для меня уже не загадка. А вот этот ребенок… Почему в лесу, далеко от любых жилых мест? Почему у нее такое чистое платье?… Девочка, ответь мне, почему?
Ребенок пропищал тоненьким голоском:
– Мне страшно… а еще я потеряла куклу.
– Найдется, – пообещал Олег. – Так почему?
– Потому что, – протянула девочка протяжно, голос ее начал меняться, – потому что…
Барвинок не успела насторожиться, смотрела все еще с умилением и жалостью, а на Олега с гневом, как руки девочки удлинились, она ухватила волхва за шею. Лицо страшно изменилось, вытянулось, превращаясь в волчью морду. Ее зубы звонко клацнули возле носа волхва, но он с усилием держал ее на вытянутых руках, затем наклонился, наступил на хрупкое тельце и начал разгибаться.
Ее руки тянулись и тянулись, медленно истончаясь. Волхв наконец разомкнул их на своей шее, Барвинок не успела глазом моргнуть, как перехватил чудовищного ребенка за ногу и начал крутить им, как оглоблей. Безобидная девчушка быстро превратилась в огромного волка, Олег сделал два быстрых шага к придорожному камню и, прицелившись, хряснул о него чудовище головой.
Сухо треснуло, словно лопнул в костре раскаленный валун. Во все стороны плеснуло красным, будто с высоты упал и разбился большой кувшин с густым вином.
Олег выпустил из рук ногу чудовища, остановился и потряс головой. Глаза стали озабоченными.
– Что-то слабею, – сказал он уныло. – Раньше мог часами крутиться. А теперь голова кругом идет.
Барвинок дрожала и большими глазами смотрела на распростертое на дороге у камня мохнатое тело. Клочья детского платьица сорвало ветром, еще когда волхв вращал над головой, череп раздроблен, но мускулистые лапы с острыми когтями еще дергаются, оставляя в твердой земле глубокие царапины.
Ознакомительная версия.
