— суть разные вещи. Мы, Высокородные, не поклоняемся никому, в том числе и Стихиям. Но они безусловно существуют, пусть и не в том антропоморфном естестве, в каком их представляют себе примитивные… кгхм… малообразованные… э-э-э… подданные.
Советник замялся, очевидно опасаясь разозлить своенравную девушку, но Эванна пропустила унизительные слова мимо ушей.
— Возьмем, например, Дракона, — продолжил просвещать ее Лилиан, — Стихию Зеленой Территории. Никто из нас не сомневается в его существовании, пусть и не в образе гигантского змея, каким его представляют себе тамошние жители. Скорее, Дракона можно описать, как…
— Ты лучше расскажи мне, как можно описать нашу Стихию! — в очередной раз перебила Советника девушка. Не хватало еще, если он начнет перечислять всех остальных — а вот про Красную послушать было интересно.
Мимо них проскочил молоденький писарь, с головы до ног обвешанный чернильницами и связками перьев, запнулся за неровность пола и полетел животом на стол, сметая на пол аккуратно разложенные на нем карты. Сидящий за столом престарелый Советник вскочил, как ошпаренный и принялся яростно охаживать беднягу по спине своей палкой, ругаясь при этом, словно последний сапожник.
— Нашу? — переспросил Лилиан, отвлеченный возникшей вокруг них суматохой, — ну, твои родители, наверное, рассказывали тебе, что Алая Дева появляется ночью на каждое третье полнолуние и наводит морок на молодых мужчин и юношей? Которые потом покидают свои семьи и навсегда исчезают в чащобах, пытаясь ее отыскать? И, чтобы умилостивить ее и отвести от деревни напасть, нужно разложить по периметру частокола свежеотрубленные куриные головы, и окропить ворота кровью, что-то в этом роде?
Эванна кивнула — подобные суеверия были не редкостью среди жителей разбросанных по лесной глуши деревень. Интересно, впрочем, какой же видят Красную Стихию сами Советники?
— Так вот, дитя мое, такие представления не лишены, конечно же, определенного рационального зерна… но, в то же время, несомненно, являются плодом чересчур примитивного видения сил, действующих в нашем сложно устроенном мире. Проще говоря, они мало соответствуют действительности.
— Так расскажи мне, какая она в действительности-то, Алая Дева? — прищурилась Эванна.
— Как тебе объяснить… — возвел глаза к потолку Лилиан, — Красная Стихия как нельзя лучше олицетворяет собой сам дух Алого Леса: кровь и огонь, страсть и интригу, во всех своих проявлениях. Кроме того, Алая Дева — это квинтэссенция женского начала Высокого Рода: единственная, всеобщая и в то же время недоступная… если ты понимаешь, о чем я.
— Да понимаю я, чего уж там! — насмешливо бросила ему Эванна, — своих-то баб у вас нет, так вы Стихию присвоить решили? Чего ж она тогда наших мужиков уводит, вместо того, чтобы в замки да во дворцы наведываться? А вы, значит, вместо своей квинтэссенции девчонок деревенских пользуете? Чего-то нескладно у тебя выходит, Советник. Всеобщая или недоступная, ты уж определись давай.
— Это все надо понимать фигурально, — нудным голосом завел Лилиан, но девушка его уже не слушала. Оттолкнувшись от колонны, она быстро зашагала к пандусу, активно покачивая на ходу бедрами. Ишь, чего еще придумали — мало того, что никакого уважения к Стихии, так еще и считают ее своей, одной из них! Квинтэссенция, ну надо же. Олицетворение хреново.
Лилиан поспешил за ней, путаясь в полах длинного плаща — Эванна тут же прибавила шагу, быстро скрывшись от него за поворотом. Советник порядком ей надоел, тем более, что девушке не терпелось снова увидеть герцога — и, самое главное, его ритуальный меч. Ну, может быть, и кое-что еще… хотя меч, конечно же, важнее.
Она сладко потянулась на ходу, словно дикая кошка, и легко взбежала наверх, оставив запыхавшегося Лилиана далеко позади.
*************************
Удар о поверхность озера был таким сильным, что у него сразу же перехватило дыхание. Уйдя глубоко под воду, Бастиан на мгновение зацепил ногами дно, резко оттолкнулся от него и устремился наверх, широкими гребками рассекая обжигающе-холодную воду.
Промокшая насквозь меховая парка моментально отяжелела и потянула его назад. Усилием воли сопротивляясь мучительным позывам вдохнуть, герцог кое-как избавился от нее, а затем из последних сил рванулся к спасительной поверхности. Перед глазами у него заплясали огненные искры, остатков воздуха в легких уже не хватало — он потерял слишком много драгоценных секунд, пытаясь скинуть с себя одежду.
Внезапно Бастиан понял, что больше не ориентируется в пространстве: со всех сторон его окружала пронизанная алыми всполохами тьма, в которой уже не существовало ни верха, ни низа. Судорожно перевернувшись вокруг своей оси, он попытался сменить направление — с одной стороны мгла вроде бы казалась немного прозрачнее — но мгновенно усилившееся сопротивление воды сразу же дало понять, что теперь он плывет вниз, прямо ко дну.
Казалось, еще секунда — и его легкие взорвутся. Еще раз извернувшись, словно угорь, Бастиан принялся буквально проталкиваться сквозь толщу воды, с каждым гребком становившуюся все более вязкой. Конечности устрашающе быстро наливались свинцом, и подчинялись ему все хуже и хуже; наполненные водой сапоги ощущались подвешенным к ногам непомерным грузом.
Пространство вокруг наполнилось оглушительным звоном гигантского колокола. Откуда же здесь, под водой, колокол?
Правую ногу пронзила судорога — Бастиан отчаянно дернулся, затрепыхался, беспорядочно загребая руками — и в следующую секунду неожиданно для самого себя вырвался из воды. Кожей лица ощутив спасительное прикосновение воздуха, он рефлекторно, глубоко вздохнул, и тут же ушел под воду, не в силах удержаться на поверхности.
Подводный мрак снова окутал герцога своим удушающим покрывалом, но глоток живительного воздуха успел придать ему новых сил — кроме того, теперь Бастиан точно знал, в каком направлении нужно плыть, чтобы спастись.
Несколько мощных гребков, и он снова пробился наружу, вдохнул, опустился под воду, вынырнул снова, набрал в легкие еще больше воздуха, и погрузился опять. Колокол постепенно затихал, и вода уже не казалась такой непреодолимо-вязкой.
С каждым вздохом подниматься назад на поверхность становилось немного легче, и наконец герцогу удалось удержать голову над водой. Он кое-как отдышался, непрерывно совершая руками круговые движения, потом осмотрелся по сторонам и поплыл в сторону леса, прочь от возвышавшейся над озером черной громады замка — так быстро, как только мог.
К счастью, сведенную судорогой ногу стало понемногу отпускать, и вскоре Бастиан смог плыть полноценным брассом, стараясь побыстрее достичь берега: Аларис, несомненно, уже распорядился обшарить озеро.
Выбравшись из воды, он, слегка прихрамывая, торопливо пересек пустырь, и через пару минут скрылся между деревьями: как раз вовремя, потому что со стороны замка к озеру уже приближались пять или шесть темных фигур, вооруженных шестами и факелами.
Бастиан, невидимый среди густого подлеска, сначала понаблюдал за преследователями, стараясь немного восстановить силы
