Место узкое: с одной стороны глубокая промоина с почти вертикальными стенками, с другой – обрывистый склон поджимает. Расстояние между этими препятствиями шагов тридцать-сорок: хватит сотни воинов, чтобы перекрыть тройной шеренгой.
Шум приближается: крики ужаса и ярости, вой и отрывистое кваканье тварей, удары по шкурам и доспехам, женский визг, детский плач. Что бы там сейчас ни происходило – скоро это доберется до нас. Заметив, что среди пробегающих мимо людей начали встречаться раненые, понял – больше подмоги оттуда не будет. Все, кто способен держать оружие в руках, остались в арьергарде, с епископом.
Осмотрел свое «воинство»: тридцать семь ополченцев, четыре подростка с копьями (подвигов захотелось) и, что самое удивительное, – три женщины с такими же копьями. Барышни серьезные – не первой молодости, но и далеко не старухи. Все в теле – на мой вкус, даже чересчур в теле (стройных предпочитаю), оружие держат уверенно. Этакие располневшие скандинавки – и на весле драккара смотреться будут неплохо, и мужа-викинга отдубасят, если напросится. Если дело дойдет до ставок – поставлю на них, а не на пацанов. Тук, естественно, не удержался от домогательств:
– Эй! Лила! Ты что, воевать собралась?!
– А тебе-то что? – нелюбезно ответила самая толстая.
– Да ничего – просто грудь свою береги. Мне она покоя не дает – хотелось бы после боя пощупать. Дашь ведь? Это я не только о груди спросил. Так что смотри – как бы не оторвали.
– Надорвутся, – мрачно произнесла женщина, нахлобучивая кожаный шлем. – А если и так, то тебя, кривого, спрашивать не стану – что останется, тем и утешу. Странно, но горбун не нашел что на такое ответить.
Как-то Тук робко с ней себя ведет. Влюбился, или просто побаивается? Я почти не сомневаюсь, что последнее: этой красавице только увесистой штанги в руках не хватает для комплекта – классическая мастерица спорта по тяжелой атлетике.
Мимо пробежал запыхавшийся ополченец, с виду не раненый, – на ходу поделился новостями:
– Погань нас догнала – епископ послал к Аршубиусу, чтобы он где-нибудь заслон организовал перед бродом. Нельзя с ними на хвосте в реку забираться – надо хоть баб успеть на другой берег перевести.
– А много там тварей? – кричу уже вслед.
– Да кто ж его знает! Может, и немного, а может, это только передние и сейчас орда нахлынет.
Трезво оцениваю шансы своего скромного войска как небольшие – слишком мало нас, чтобы организовать серьезный строй. Шум приближается, попугай волнуется все больше и больше. Из темноты показывается целая толпа улепетывающих доходяг – тех, кто в хвосте вечно плетется. Побросали не только колья, но и все вещи: налегке ноги уносят.
– Что там? – спрашиваю наобум – может, кто ответит.
– Там орда, – плаксиво отвечает прихрамывающий старик.
– И бурдюков у них целых два! – Не увидел хозяина голоса, но заметно, что перепуган тот не на шутку. Ополченцы нехорошо заволновались – пришлось применить командный голос:
– Тихо все! Нет там никакого бурдюка! Не знаете разве, как он орет?! Небось, у моря расслышали бы! У страха глаза велики – меньше этих паникеров слушайте! Из темноты показывается высоченная фигура. Епископ. Опираясь на свой гипертрофированный меч, открывает забрало:
– Дан, очень хорошо, что вы остались. Сейчас стрелки подтянутся – берите их и ступайте дальше. Найдите хорошую позицию для лучников и подсветите все перед ней, если сможете.
– Много тварей? – очень уж меня волнует этот математический вопрос.
– Да нет – отбились сразу, но они из зарослей постоянно наскоки делают и обойти пытаются.
– Здесь не обойдут.
– Здесь – да, а там многих в кусты утащили, а мы помешать не смогли. Мало нас, чтобы везде народ прикрыть. Ладно, раз вы здесь, то я назад – лучники на вас остаются.
И правда – из мрака показываются стрелки. Семнадцать ополченцев с длинными луками – смотрят ожидающе. Вот же загадали мне загадку: понятия не имею, какая позиция их больше устраивает. И вообще сомневаюсь, что от них толк будет – погань, как я заметил, метательное оружие не сильно уважает. Но деваться некуда:
– Все уходим! За мной! Перебираемся на новую позицию!
Плетемся вперемешку с убегающими «штатскими». Опять начинает накрапывать дождь, а за спиной приближается шум боя – твари поджимают. Посматриваю по сторонам, пытаясь догадаться, что именно лучше подходит для стрелков. Утес, нависший над тропой? Хорошее место, да только не забраться туда… Просто выстроить в линию, и пусть пуляют? Да нет – епископ с таким же успехом мог оставить их на нашей позиции. Вот же, блин: тактике управления отрядом лучников меня не научили! Все больше разными электрическими схемами пичкали, считая, что это главное. Хотел бы я сейчас на этих инструкторов посмотреть – пусть рисуют свои схемы на камнях мокрых, пытаясь ими монстров остановить.
Крутой спуск сменился резким подъемом – такое частенько бывало. Рельеф здесь веселенький – не раз уже подозревал, что брат Аршубиус заблудился. В здравом уме никто по такой тропе ходить не станет – явно лишние километры накручиваем. Хотя мало ли – может, в других местах еще хуже придется.
Десятник лучников, неправильно истолковав мое молчание и суетливые взгляды, довольно заметил:
– Хорошее вы место приметили – сверху вниз будем бить оттуда. Жаль только, дождь начинается – тетивы вымочит, если всерьез лить начнет.
Если откровенно, я не собирался останавливаться на вершине подъема, но ни единым жестом этого не выдал – пусть не сомневаются, что перед ними великий профессионал. Мы, стражи, умеем все – раз плюнуть.
Вспомнив, что епископ просил еще и освещенность организовать, приказываю ополченцам:
– Бегом нарубите веток в кустах – разведите костры внизу! У кого остались факелы, воткните их между камнями там же, когда бой приблизится!
Все бросаются выполнять приказ, и при этом никто не крутит пальцем у виска – похоже, пока действую правильно.
Когда бой приблизился настолько, что попугай превратился в пушистый злобствующий шарик, внизу горело семь приличных костров и несколько факелов. Хотя расселина здесь уходила в сторону, теснина все равно оставалась – света вполне хватало, да и небо на востоке уже прилично начало с этим помогать.
Лучники взялись натягивать тетивы, а я просто развернул парусину, защищавшую арбалет от влаги. Не ржавчины боялся – тетива ведь тоже жильная, а снимать ее нельзя: натягивать это оружие очень непросто. Заработал рычагом, зарядил болт с режущим наконечником.
Ополченцы приготовили зажигательные стрелы – они все, похоже, на них просто помешаны. Эх, невовремя этот дождь зарядил – если бы сушь продержалась подольше… Запалить пожухлую траву на склоне можно было, или рощи, или кустарники. Вот это была бы освещенность! Да и огня твари боятся. Ага, и зарево аж на дальнем броде увидят.
