Бывает ли между ними любовь? Никто не знает, а сами да-йины никогда не признаются. Но что-то вроде соперничества имеется, и вот как раз его легче всего углядеть и почувствовать. Рано или поздно начнется сколачивание армий, призванных захватить мир людей. Ну или не дать своему приятелю-противнику получить слишком много могущества. А где взять рекрутов? Только из новичков, впервые оказавшихся здесь, потому что все ветераны давным-давно выбрали свою сторону, и со времен последней Ночи синих звезд сохранялось очередное великими трудами установленное равновесие.
Конечно, какая-то передышка будет, куда же без нее? Вновь прибывшие затаятся, стараясь получше разобраться в полученном теле и его возможностях, а заодно – прорасти понадежнее, покрепче, поискуснее, чтобы при первом же боевом столкновении не потерпеть постыдного поражения. Несколько месяцев. Может быть, год, но это при самом благостном раскладе. Скорее всего, уже близко к осени грядет начало новой войны за власть. А значит, у мира людей осталось последнее безмятежное лето…
Хорошо, что они не знают и даже не догадываются. Приятнее умирать в неведении, пусть легенды и твердят о героических подвигах посвященных. По себе знаю: даже понимая, за что и почему сражаешься, удовольствия не получаешь. Хотя кое-что все-таки достается. Коротенький миг. Скоротечная волна, захлестывающая с головой. Вдох, во время которого чувствуешь себя человеком из легенды, поборовшим страшного врага. Правда, ни награды, ни принцессы-невесты мне не светит. Да что там говорить, благодарности и той не приготовлено. Потому что никто вокруг не знает, чего удалось избежать моими стараниями. И нижайшее благодарение Божу и Боженке за туман, ниспосланный на людские головы!
Он тоже не знает. Пока. Но, думаю, начинает догадываться, уж слишком часто в последнее время сталкивается с демонами. Если так пойдет и дальше, то мне вовсе не понадобится прилагать усилия в своей охоте, довольно будет лишь верной тенью следовать за ничем не примечательным человеком.
Смотритель. Чем же он занимался до назначения в Дол? Уж точно не протирал штаны за столом в какой-нибудь управе. Смерть его не пугает, ни своя, ни чужая, стало быть, видел ее не раз и не два. Может, потому и похож на запертый сундук? Хотя ключ уже повернулся в замке, не ровен час, крышка откинется, и все мы станем свидетелями появления на свет… Вот только кого? Слишком много вопросов, слишком много нужных и важных ответов, а значит, настало время позвонить в давно запылившийся колокольчик и проверить, по-прежнему ли тонок слух обращенных ко мне ушей.
Он человек, вне всякого сомнения. Не попорченный да-йинской кровью. Самый обыкновенный, если взглянуть. Но Бож меня задери, как?! Как ему удалось устоять? Ту женщину невозможно было не желать. Каждому из мужчин, оказавшихся на площади, она сулила блаженство. Каждому – свое. Единственно необходимое. А чего хотел этот парень, если не поддался чарам? Неужели…
Могло ли вообще такое случиться? Или да, или произошло то, чего я не могу понять. Он переполнен желаниями, это бросалось в глаза сразу, при первой же встрече. Но похоже, что каждое его желание состоит из десятка частей, не меньше. Вроде бы слитых воедино – и в то же время требующих удовлетворения. Единовременного, иначе все усилия пойдут прахом.
Он смотрел на воплощение мечты, а видел лишь жалкий ее кусок. Краешек. Пару ниточек из ковра. Обломок клинка. Смотрел во все глаза, но никак не находил удовлетворения всем струнам своего желания, потому и остался неочарованным. И хотя это помогло ему, да и мне тоже, чего уж кривить душой: не откройся история с прибоженным, отловить демона было бы намного труднее, и все же…
Я сам сглупил, конечно. Не следовало пробовать силы прямо на площади. У меня получилось бы, это да. Трудно, мерзко, но осуществимо. В конце концов, когда не знаешь, какой именно договор заключил да-йин с человеком, можно просто давить. Особенно пока связи слишком юны и слабы.
Я бы додавил демона.
Если бы Смотритель не обернулся.
Заметил ли? Кто знает. Он умеет видеть, к счастью или к несчастью. А значит, остается только надеяться.
На него.
Потому что в себя я все еще верю.
Здесь…
Зеркало всегда говорит правду, в отличие от чужих глаз. Оно может помутнеть, старея вместе со своим хозяином, но, даже покрываясь вуалью трещинок, все равно не солжет, ведь слабеющий взгляд видит только то, на что хватает его силы, и ни каплей больше. Поэтому Роханна Мон со-Несс меняла зеркала часто. Каждые пятьдесят лет. Вот и теперешнее, заказанное у лучшего столичного мастера, казалось бы совсем недавно купленное, ступило на свой последний путь. Да, оно прослужит еще несколько месяцев, однако признаки увядания уже заметны. В том числе и на лице женщины, глядящейся в пока еще пристойно прозрачную глубину.
Роханна цыкнула зубом, сдобрив залихватски исполненный звук изрядной долей сожаления. Привычка. Старая и дурная, как мир. Мир дочери мелкопоместного рыцаря, не обладавшего ни достаточной отвагой, чтобы показать себя перед генералами на поле брани, ни смекалкой, чтобы соорудить неприступные бастионы в теплом тылу. Так, серединка на половинку был, а не отец. Добрый к детям, этого не отнимешь. Но за доброту и сейчас и тогда, более пяти с половиной веков назад, платили не слишком-то щедро. Не в цене подобные вещи, ох не в цене! Хорошо хоть дочка рыцарю удалась. Поговаривали, конечно, что не он один приложил свои старания к появлению на свет хорошенькой девочки, но недоброжелателям быстро укоротили языки, тем более в той глуши, где располагалось поместье, можно было спрятать от любопытных взглядов целую армию трупов.
Юная наследница незавидного состояния рано поняла, что ее жизнь может так и не выйти за пределы лесистой долины Несс, поэтому не упускала из виду ни единой возможности изменить судьбу. В каждого заезжего незнакомца вглядывалась так, что тому становилось не по себе. Девушка настойчиво искала свой путь в лучшее будущее, и неудивительно, что в один прекрасный день небеса заметили ее старания, вознаграждая встречей.
Он был немолод и одинок, а ведь это самое главное мужское достоинство для юной незамужней красотки, если в ее голове роится больше двух мыслей. Вдовцов Роханна видела и раньше, но, как правило, у всех них имелось уже по выводку детей и внуков, которые не обрадовались бы появлению новой претендентки на семейное достояние. А Гилрим Верн со-Ренна был одинок, как скала посреди пустыни, потому что тратил все свои силы, надо сказать, ко дню встречи с Роханной уже невеликие, на служение Дарствию. Он был невыносимо скучен и зануден, в его доме не нашлось бы ни одного уютного уголка, среди его приятелей были сплошь такие же старики, но зато Гилрим жил в столице и часто бывал при дворе. Что еще требуется для начала блистательного пути? Сущая безделица: внушить выбранной жертве свое желание.
