Но глаза – это ещё не всё. ЛжеМарву окутывало нечто жуткое, такое же чёрное, как и цвет её глаз. Оно походило на разодранный в лоскуты плащ, развевающиеся на ветру, или крылья ворона, перья которого неожиданно приобрели возможность двигаться.
- Хорошо спал? – хрипло спросила вошедшая, и Велион содрогнулся ещё раз – перед ним стояла настоящая Марва.
- Нормально, - так же хрипло ответил могильщик. – И поспал бы ещё.
- О! - рассмеялась настоятельница. – Не сейчас. – Покачнувшись, как пьяная, она шагнула вперёд и неожиданно оказалась рядом с кроватью, уже обнажённая, если не считать отвратительных щупалец, окутывающих её тело и извивающихся за спиной. – Перед сном я хотела бы... – Марва не договорила, издав гортанный смешок, и впилась своими губами в губы могильщика. Будто получив разрешение, щупальца тьмы овили плечи и шею сидящего тотенграбера, хотя тот и не чувствовал их прикосновения, только... тень чувств, так, будто по его телу секунду назад прополз отвратительный слизняк. Нечто похожее он чувствовал в Импе и Сердце Озера, хоть и куда более явно. Но менее отвратительным эти прикосновения от своей призрачности не становились.
Страшно и необъяснимо было то, что Велион испытывал возбуждение ничуть не меньшее, чем в тот день, когда он напился спирта, служившего основой для афродизиаков, и занимался любовью с Заркой, действительно красивой женщиной. Голова могильщика кружилась, руки тряслись. Он вцепился в Марву и, повалив на кровать, вошёл в неё, грубо, как зверь.
Началось нечто, напоминающее пляску. Велион яростно двигался, чувствуя, отвратные прикосновения щупалец, от чего его животное возбуждение становилось лишь сильнее. Плечо неожиданно пронзила боль, но могильщик даже не понял, что Марва укусила его до крови и теперь яростно слизывала её, как вампир из страшных детских сказок.
Когда всё кончилось, Велион тяжело повалился на кровать. Его дыхание было прерывистым, сердце колотилось в груди так, что, казалось, трещали ходящие ходуном рёбра. «Я никогда не усну», - подумал могильщик и сразу же провалился в тяжёлый и беспокойный сон, больше напоминающий бред.
А когда ноги тотенграбера провалились в грязь, и он, инстинктивно взмахнув руками в поисках опоры, наткнулся ладонью на что-то холодное, из его горла вырвался дикий крик.
Могильщик стоял по колено в липкой грязи, которая окружала его с трёх сторон. С четвёртой возвышалась чёрная стена, прикосновение к которой вызывало жуткую боль, как от ожога. Но это был не жар, а вселенский холод.
Велион испустил ещё один крик полный безысходности, но его никто не услышал.
И тогда он медленно побрёл вдоль стены.
Могильщик тяжело сел на табурет. Отстранившись, Зарка бросила на него недоумённый взгляд, но увидев плотно сжатые губы и злой взгляд, фыркнула и принялась сервировать стол.
Месяц прошёл с того дня, как он переспал с изменившейся Марвой. Нет, на следующее утро она стала обычной, никаких щупалец, аур, тот же тёмно-карий цвет глаз. Но что-то произошло – настоятельница не приближалась к нему, за эти две недели они не перекинулись даже парой фраз. Тотенграбер старался не вспоминать тот вечер, Марва, кажется, вообще не хотела затрагивать эту тему. Две недели побродив по храму, Велион начал думать о том, что он не прочь бы и с другими послушницами. Но, подумав, решил, что станет только хуже. И был прав.
Чёрт возьми, о чём он думал? Заглушить боль, причинённую Виллитой? Да кто он такой? Пешка, которую можно было использовать и выкинуть. Он думал о её одиночестве и боле, сравнивал с собой, а оказалось, что он, Чёрный могильщик, один из лучших на материке, на проверку оказался лишь сопливым великовозрастным мальчишкой, распустившим слюни при виде первой же юбки. Как хорошо, что всё кончилось быстро. Как плохо, что Олистер оказался не таким скотом, каким он думал. Как отвратительно, что он превратил себя в это.
Теперь, чёрт возьми, всё поменяется. Тот лучик надежды, что он видел в своих снах, погас, и теперь не важно, кто или что им было.
- Может, придти вечером? – спросила Зарка, составив на стол тарелки.
- Нет, - сухо ответил Велион.
Ведьма фыркнула и вышла, хлопнув дверью.
Могильщик тяжело придвинул табурет к столу и принялся за еду, даже не чувствуя её вкуса. Четыре блюда, два вида наливок... Ещё вчера он радовался тому, что уже неделю флиртовал с поварихой, миловидной слабенькой магичкой с мощными телесами, тем самым поменяв свой рацион, теперь же ему было плевать. «Действительно, - слабо усмехнувшись, подумал тотенграбер, - потерял вкус к жизни...». Доев, он налил полный стакан вишнёвой наливки и залпом выпил. Слишком сладкая... Напиться что ли? До следующей сдачи крови ещё почти две недели...
Кивнув самому себе, могильщик допил наливку прямо из кувшина и взялся за вторую ёмкость, в которой был сидр. Что ж, это даже лучше...
Выпив всё, Велион несколько секунд посидел на табурете, вслушиваясь в себя. Поняв, что ничуть не опьянел, он поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. Добравшись до кухни, могильщик нашёл там самый большой кувшин и кружку, спустился в подвал и нацедил себе мутного пива – больше там ничего не было ещё с йоля. Где повариха брала другую выпивку, выяснять не хотелось.
Одевшись, Чёрный могильщик выбрался на улицу и уселся на скамью в беседке, находящейся во дворе храма. Вообще, это была не совсем беседка – в центре располагался небольшой очаг, предназначенный для варения эликсиров. Некоторые магические зелья требовали приготовления на свежем воздухе в строго определённый период времени (например, полнолуние в полночь пятницы тринадцатого), но порой погода преподносила сюрпризы в виде дождей, и эта беседка предназначалась для того, чтобы эти сюрпризы не могли повлиять на процесс приготовления.
Несмотря на то, что было только начало января, солнце грело по-весеннему, растапливая снег на крышах, растущий теперь огромными – почти до земли – сосульками. Но могильщик всё равно разжёг огонь в очаге и, придвинувшись к нему поплотнее, принялся поглощать пиво, угрюмо глядя в одну точку.
Мимо прошла новая послушница – милая девушка лет четырнадцати, судя по богатой шубке и муфте, шитой золотыми нитками, дворянка. Возможно, внебрачная или самая младшая дочь какого-нибудь высокопоставленного вельможи. «Изуродуют девчонку», - зло подумал Велион, залпом допивая пиво и начиная наполнять очередную кружку, пристально уставившись на девушку. Та, испуганно покосившись на могильщика, ускорила шаг.
- Боится тебя, - раздался над ухом голос Марвы.
Тотенграбер коротко хохотнул.
- Конечно, - зло сказал он. – Я же не человек, чудовище... Ты ещё не сказала девчонке, во что вы её превратите?
