Брол, который был привязан к седлу Тиглона, был невысок, ростом с Дрюля, одет в порванный кафтан, его широкие штаны были заправлены в теплые сапоги, истрепанный плащ сбился набок. Из курносого носа шла кровь, которую он размазал по пухлым щекам, маленькими черными глазами брол испуганно смотрел на путников, его пухлые губы дрожали, и казалось, что он вот-вот заплачет. Он вовсе не походил на разбойника, и Верлойн, уже поостывший после схватки с лиходеями, непонимающе глянул на улыбающегося Алдруда.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего особенного, – небрежно ответил Странник. – Я почуял опасность нутром, а тиг – носом. К счастью, ни мое нутро, ни тигов нос нас не подвели – я еле успел увернуться от стрелы, которую в меня выпустили из засады разбойники. Мы с Тиглоном погнались за ними, двух зарубили, а вот этого, – Алдруд кивнул на брола, – нашли в кустах, где была засада. Он там лежал, надеясь, что мы его не обнаружим, но мы его заметили.
Верлойн вновь перевел взгляд на брола.
– А кто он такой? – спросил Дрюль, нахмурившись.
Алдруд пожал плечами:
– Прихвостень горцев, кто же еще.
– Горцев? – удивленно спросила Лэнарда.
– Ну да. Эти двое лучников, что мы зарубили, – горцы, одетые, как разбойники, они наверняка недобитые остатки какого-то горского отряда. Этот брол чего-то лепетал про какую-то засаду, но я так толком и не разобрал, что он хочет сказать.
– Вероятно, он говорил про засаду, в которую мы попали, – спокойно сказал Верлойн.
– Да разве это засада? – усмехнулся Странник. – Двое лучников и брол. Тоже мне – засада!
– Четверо лучников, брол и еще пятнадцать копейщиков, – уточнил Дрюль.
Алдруд нахмурился.
– Ты о чем это? – спросил он дримлина.
Вместо ответа Дрюль указал за спину, и только сейчас Алдруд и Тиглон увидели место схватки и тела горцев, которые были убиты Верлойном.
– Ха, – сказал он. – Так, значит, и впрямь засада. А кто же их всех положил?
– Сеньор Верлойн, – ответил Малс. – Это он их всех убил. Было так страшно!
Верлойн качнул головой и, спешившись, подошел к связанному бролу. Тот шарахнулся в сторону, испуганно глядя на барона. У Верлойна же не было никаких намерений причинять бролу вред, напротив, он хотел узнать побольше о том, что произошло.
– Тиглон, освободи его.
– А если удерет? – Тиг отвязал конец веревки от передней луки седла и спешился.
– Не удерет, – хмуро ответил Верлойн. – Дрюль у нас великолепно стреляет из лука.
Брол воспринял эту фразу именно так, как хотел Верлойн, – как угрозу. Поэтому, когда тиг развязывал его путы, он стоял смирно и, освободившись, только разминал затекшие запястья и по-прежнему испуганно обводил взглядом путников.
– Как твое имя? – спросил Верлойн.
– Блюклох, – ответил брол.
– Блюклох, что ты делал с горцами? Ты их сообщник?
– Что вы, господин. Я никогда не был с горцами. Я был их пленником.
Алдруд громко рассмеялся, испугав брола еще больше. Но Верлойн поднял руку, призывая своих спутников к молчанию, потому что услышал в интонации брола нечто заставившее его поверить Блюклоху.
– Если ты был их пленником, что ты делал в засаде?
– Позвольте мне сесть, господин, – попросил брол. – Сил нет стоять, ноги не держат.
Верлойн пожал плечами, и брол плюхнулся прямо на сырые опавшие листья. Он потер лицо, еще больше размазав кровь по щекам, и сказал:
– Я был оруженосцем у рыцаря из Кабэйна, сэра Грольида. Верой и правдой служил ему целых два года. Когда войска Казарада двинулись к Гулэру, мой сеньор тоже снарядился в путь и взял меня с собой. Мы не участвовали в битве у стен Гулэра, потому как наш отряд вышел позже, чем основные силы казарадской армии, и мы не успели их догнать к моменту решающей битвы. Мой сеньор очень расстроился. Он велел мне почистить оружие и сказал, что завтра мы отправимся на восток завершать разгром горской армии вместе с гулэрскими рыцарями. Как он и обещал, на следующее утро мы оседлали коней и поскакали на восток. Но на пути на нас напал отряд копейщиков, которых возглавлял офицер горцев по имени Ропсаф. В бою мой сеньор погиб, а меня оглушили и взяли в плен. – У брола на глаза навернулись слезы, и Верлойн понял, что боль, прозвучавшая в словах Блюклоха, искренняя, он действительно оплакивал своего сеньора. – Целую неделю горцы таскали меня за собой, скрываясь от гулэрских патрулей. Не знаю, почему они не убили меня сразу, может, хотели, чтобы я им прислуживал. Заставляли меня мыть их утварь, стирать им одежду, чистить коней и оружие. Они устроили настоящий лагерь в глубине леса и иногда покидали его, предпринимая вылазки к торговым дорогам, ведущим к столице. Но однажды они напоролись на гулэрцев, были изрядно биты и вернулись в лагерь, что было их ошибкой – гулэрские следопыты выследили их и напали. Когда горцы убили моего сеньора, в их отряде было пятьдесят человек. После атаки гулэрского разъезда на лагерь их осталось всего двадцать. Ропсаф был убит, горцы бросились наутек, прихватив с собой и меня. Еще одну долгую неделю мы блуждали по лесу, потом на привале горцы решили устроить засаду по плану, который обычно использовал Ропсаф. Двое отвлекают внимание части каравана, убивая впереди едущих всадников, и пока охранники каравана за ними гонятся, остальные горцы нападают на купцов, грабят и убивают. Только на этот раз у них ничего не вышло. – Брол слабо улыбнулся. – Ваши друзья, учуяв засаду, нарушили им все планы. Они избежали смерти от стрел и убили лучников, которые пытались спастись верхом, бросив меня за кустами. И, судя по всему, их остальные силы также были разгромлены. Наконец кто-то отомстил за моего сеньора.
Верлойн молча слушал брола, не перебивая. По какой-то неведомой причине он верил каждому его слову и не сомневался, что Блюклох говорит правду. В глазах брола барон не видел лжи и поэтому доверял ему. Однако Алдруд был другого мнения. Странник подъехал поближе к сидящему на земле бролу и холодно спросил:
– Если ты был с ними все это время, неужто не мог сам отомстить за своего хозяина?
Блюклох поднял глаза на Странника и тихо спросил:
– Вы когда-нибудь были в плену, мессир?
– Странники в плен не сдаются, – с ноткой высокомерия ответил ему Алдруд.
– Я молю Небо, чтобы вы никогда не попали в плен, – сказал брол. – Не знаю, поверите вы мне или нет, но у меня не было ни одного шанса отомстить разбойникам за смерть моего сеньора. За мной постоянно следовал один из горцев, на ночь меня связывали по рукам и ногам, не давали и на шаг приблизиться к оружию. Я был совершенно бессилен. Я даже искал смерти, оскорбляя их и желая, чтобы они меня убили, но они только смеялись в ответ и били меня.
