Франчиас проспал до полудня, но когда проснулся, горгулья уставилась на него так, словно за ночь у глирта выросла вторая голова, а ис-сир не мог понять, почему видит мир раздвоено, пока Лохматик не заставил посмотреться в зеркало.
Франчиас провел ладонью перед лицом, и сила замаскировала красный драконий глаза. К сожалению, это не помогало убрать двойственное видение мира, и от того ис-сир часто спотыкался и задевал углы. И, хотя, вампирья ипостась обладала отменным слухом, ходить с закрытыми глазами было неудобно.
За шесть дней Франчиас приноровился к новым ощущениям. Драконья сущность медленно, но верно пробуждалась, заполняя его, меняя внешность и запах, по этой причине Франчиас старался поддерживать сплошной маскирующий барьер, который требовал от него огромного расхода сил, от чего постоянно тянуло в сон.
"На" - горгулья принесла сюртук, - "Что, опять глаза?"
-- Да, - Франчиас забрал у горгульи свою вещь.
"Тебе нужно больше отдыхать" - Лохматик сел на пол у ног глирта.
-- Не сейчас, - качнул головой ис-сир, - Пойдешь со мной? Или останешься здесь?
"Пойду. Только клея у меня нет".
Франчиас посмотрел на горгулью и увидел, что та скалится в подобии улыбки, и, что почти невероятно, хихикает. Ис-сир потрепал пса по холке.
-- Идем.
Станислас дожидался их, попивая вино и любуясь той частью сада за окном, которую сам Франчиас называл музеем цветущих фигур. Для Зарсана подобные эксперименты были слишком в новинку, чтобы старшие семьи могли оценить их по достоинству. Садовник-молодой глирт из семьи служащего долго не мог найти свое место, пока Франчиас случайно не наткнулся на него в саду своей хорошей знакомой, где он оформлял центральную аллею. Глирита назвала творчество садовника, цветущим кошмаром, но Франчиасу понравилось, и он предложил парню работать на него, но с условием, что своими экспериментами тот будет занимать в отдаленной части сада, чтобы своей оригинальностью не шокировать неподготовленную публику.
-- Ис-сир Станислас, - преступая порог зеленой комнаты, Франчиас чуть склонил голову, выражая свое почтение.
-- Франчиас, - вполне искренне улыбнулся блондин, - Забудь ты этот официоз. У меня для тебя новости... Плохие.
Лохматик поперхнулся и закашлялся. Франчиас похлопал пса между лопаток. Дождавшись, когда пес перестанет изображать из себя тяжелобольного, ис-сир старший продолжил:
-- Отец требует, чтобы ты выбрал сакшару.
Франчиас вздрогнул, но ровным голосом спросил:
-- Кто на этот раз?
-- Светлоэльвафская полукровка из старшей семьи, темноэльвавская жрица из побочной семьи и сакарка-пустынница.
-- Как скоро? - стараясь держать гнев в узде, уточнил Франчиас.
-- До праздника красной луны.
-- Всего пять дней?
-- Да. Девушки уже у ворот поместья.
Глирт младший побледнел. Это стало заметно даже сквозь щиты.
-- К чему такая спешка?
-- Прости, Франчиас, - помрачнел Станислас, - Но этого я не знаю. Отец только просил напомнить тебе о каком-то договоре. Что он имел в виду?
Франчиас пересек комнату и встал у окна, затем развернулся и посмотрел на брата взглядом немигающих желтых глаз.
-- У нас с отцом был договор: если я возвращаю статуэтку в храм - я свободно уезжаю из Зарсана, если нет - он ищет мне невесту.
-- А статуэтка осталась в храме Эрмиадиды, - кивнул блондин.
-- Да, - не моргнув глазом солгал Франчиас.
-- Сочувствую, - снисходительно усмехнулся глирт старший.
Франчиас подскочил к столу, выдвинул стул, и сев на него, подвинул ближе к брату.
-- Станислас ты должен мне помочь.
-- Чем? Невесту выбрать? Так они все как на подбор. Отец расстарался - парни от зависти локти грызут. Им такого выбора не давали.
-- Станислас, я сделал предложение Нине.
-- ЧТО?? - подскочил брат, словно в одно место ужаленный, - Ты ЧТО сделал?
-- Я сделал предложение Нине. Я назвал ее своей невестой. У меня есть свидетели.
Станислас опрокинул стул и схватил себя за волосы.
-- Ты с ума сошел!!
-- Почему? Ты же сам был не против нашего союза!
-- Я!!... Да я и подумать не мог, что ты всерьез решишься на такое!
-- Но я решился.
-- И что она тебе ответила?
-- Она не успела.
Блондин облегченно выдохнул, вернул стул на место, и, сев за него, осушил бокал вина, после чего налил себе еще.
-- И слава Шазуре.
-- Станислас...
-- Послушай, Франчиас, забудь о Нине. Она вернется от Эрмиадиды, получит свое наследство и на этом ваше знакомство закончится. Тебе больше не придется играть влюбленного или делать вид, что ты влюблен. Она будущая стальная, так пусть же ищет пару среди драконов. Я очень ей дорожу, и, да, я не согласен с мнением Зайрайс, но даже я не вижу вас вместе. Для этого Нина слишком добра и доверчива, а ты слишком расчетлив. Ты разобьешь ей сердце. А я не могу этого допустить.
Франчиас раздраженно расстегнул воротничок, налил себе бокал вина, игнорируя чашку с кофе, и выпив, заговорил с братом зло и отчужденно, как это было до Земли.
-- Вот, значит, какого ты обо мне мнения, брат! Премного благодарен за честность. Да обо мне даже заклятые враги и то лучше думают. Я, что, похож на монстра?!
-- Успокойся, - рявкнул Станислас, - Я не считаю тебя монстром. Но, пойми, Нина...
-- Нина приняла меня таким, какой я есть, - повысил голос Франчиас, - Я не обманывал ее...
"Кхе-ехе" - напомнил о своем присутствии Лохматик.
-- Да, Матя, ты прав. После нашего с ней разговора, я не обманывал ее больше. И когда говорил ей, что люблю - я не играл. Я говорил это от чистого сердца.
Глаза Станисласа превратились в два блюдца.
-- Ты?!!...
-- Да. Я люблю ее. Для тебя это прозвучит дико, но я люблю Нину. Люблю, и готов пойти на все, лишь бы она была со мной.
Блондин встал из-за стола, положил руку на плечо брату и несильно сжал.
-- Ты меня очень удивил, Франчиас. Мне нужно время, чтобы все обдумать твои слова, и потом мы поговорим снова.
-- Я прикажу приготовить для тебя комнату.
-- Прекрасно, - кивнул Станислас, - Однако девушек тебе впустить придется.
-- Знаю, - кивнул Франчиас и позвал Сайфоя.
Когда шаги в коридоре стихли, Франчиас взял со стола недопитую бутылку вина и яростно запустил ею в стену. Она разбилась. Осколки рассыпались по полу. Темное пятно начало медленно расплываться по зеленым обоям. Лохматик вздрогнул, и с опаской покосился на глирта. Мужчина, однако, даже не взглянул на дело рук своих, его мысли были заняты решением иной задачи.
