Ознакомительная версия.
— Не надо. Я не упаду, — заверила его я и обняла столб рукой.
Во взгляде Палача что-то мелькнуло.
— Хочешь, я подброшу побольше сырых поленьев? Они начнут сильно дымить, ты задохнешься и уже не почувствуешь, как…
— Не надо. Я хочу чувствовать все.
— Твое право, ведьма, — с сожалением сказал Палач. — Удачи тебе.
Он побежал к помосту с Судиями и принял от них горящий дымный факел. «Как в олимпийской эстафете», — совсем не к месту подумала я. Палач поднес факел к хворосту, и тот весело вспыхнул, будто только и ждал этого момента. Вспыхнул в каких-то пяти сантиметрах от моих ног.
Я стиснула зубы.
Мамочка, я знаю, что мы правы.
Ведьмы на площади завыли, страшась глядеть на высоко пылающий костер и темнеющую в нем фигурку.
— Путь Суда! — вопили они. — Путь Суда!
Сильное пламя гудело, словно органная фуга.
Мамочка, я знаю, мы победим.
Мамочка!!!»
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету…
— Она жива, — сказал один Судия, пристально вглядываясь в пламя.
— Она поет, — удивился второй Судия. — Какие странные существа — женщины. Они поют даже на костре…
— Костер ей не вредит… — начал третий Судия. — А это означает…
— Еще не время. По закону костер должен прогореть полностью.
Мать Трансценденция забилась в истерике. Остальные Великие Ведьмы, подхватив ее под руки, хотели уйти с помоста…
Но тут им путь преградил Баронет.
— Куда? — прошипел он змеей. — До окончания сего мероприятия вы не имеете права уходить. На место, грымзы!
И они подчинились. Своему бывшему подчиненному.
Ведьмы на площади выли. Только теперь их вопли сменили эмоциональную окраску. Ведьмы выли от восторга и благоговейного страха.
Потому что костер прогорал. Пламя Суда отплясало свой танец. Поленья подернулись легким белесым пеплом.
И посреди остатков костра стояла Даша Белинская.
Целая и невредимая.
Она чихнула и громко, на всю площадь, крикнула:
— Убедились?! Моя мать неповинна!
— Воистину так!!! — взвыли сестры по Ремеслу.
Палач подскочил к бывшему костру и протянул Даше руки:
— Прыгай! Через минуту всё это обрушится. Не сгорела — так поцарапаешься.
Даша не заставила себя просить дважды. Но к помосту Судий она гордо шла без посторонней помощи. Встречающиеся ей ведьмы кланялись в ноги, касались пальцами розовой, необгоревшей кожи и пышных, чуть пахнущих дымом волос…
— Она Великая! Самая Великая Ведьма! — словно волна рос по толпе шепот.
И эта волна ударила по старухам Трибунала:
— Мы больше не верим вам! Мать Трансценденция — на костер! Это она убийца! Викка Белинская невиновна!
Даша холодно смотрела на Великих Ведьм. Что-то особенное появилось в ее взгляде. Что-то, заставлявшее съеживаться и краснеть.
— Вы удовлетворены результатами Суда? — незнакомым, взрослым голосом спросила она старух. — Отныне вы оставите нас в покое?
— Да, да…
— Я беру с вас слово. Под залог ваших жизней. Я знаю, как это делается.
Великие Ведьмы вжались в кресла, но Дарья больше не смотрела на них.
— Деда! — она прижалась к Баронету и всхлипнула. — Мне так страшно было! Давай домой вернемся, а?..
Из папки «Очень личное» Дарьи Белинской:
«Вот я и сделала все, как хотела. И маму теперь никто не обвиняет. И ведьмы не орут под окнами всякую гадость. Наоборот. Вчера явились какие-то две чародейки лет по двенадцать каждая и предложили свои услуги по уборке квартиры, стирке белья и варке приворотных зелий. Я их выпроводила. Во-первых, на это Машка есть, а во-вторых…
Маме все равно не стало лучше».
После недолгого торжества по поводу Дашкиной победы в квартире Белинских снова воцарилась та тяжелая тишина, которая бывает, когда в доме находится умирающий человек. Возможно, поэтому никто из близких Вики не желал принимать гостей. Сочувствующие лица — еще один повод для тоски…
Но однажды гостей все-таки пришлось впустить.
Это была делегация ведьм, состоящая традиционно из тринадцати человек, но всех в квартиру не пустили. Тогда три самые старшие ведьмы (их Маша провела в гостиную) попросили аудиенции у госпожи Дарьи Белинской.
Госпожа Дарья в тот момент как раз смазывала детским кремом пролежни на боках у мамы, поэтому на аудиенцию явилась с видом крайне недовольным и раздраженным.
— Что вам угодно? — холодно осведомилась она у ведьм, вытирая салфеткой жирные от крема пальцы.
Ведьмы поклонились ей и протянули большой пухлый конверт.
Даша открыла конверт. Прочла его содержимое, слегка изменившись в лице. Потом посмотрела на ведьм.
— Вы действительно этого хотите? Действительно это мне предлагаете?
— Да, Великая Госпожа Ведьм.
— Хм. У меня есть время подумать над вашим предложением?
— Да, Великая Госпожа Ведьм.
— Хорошо. Только… Я ставлю два условия!
— Сколько угодно, Великая Госпожа Ведьм.
— Первое условие: никакого Трибунала! Вообще! Он больше не должен существовать как факт.
Ведьмы переглянулись и кивнули.
— А ваше второе условие?
— Со мной будет мой дед. Калистрат Иосифович Бальзамов. Без него я отказываюсь выполнять вашу…
— Мы согласны!
— Это все? — спросила Даша, убирая конверт в секретер.
— Да…
— В таком случае, благословенны будьте. А у меня еще есть масса неотложных дел.
Когда гостьи ретировались, на Дашку посыпались вопросы, но она отмалчивалась с чуть печальной улыбкой. И только с дедом обменялась понимающим взглядом.
Говорят, беда не приходит одна. Но когда целая компания бед, вдоволь натешившись над вами, вашими близкими и вашим кошельком, наконец сваливает куда подальше, есть все основания надеяться на то, что освободившийся плацдарм займет радость.
И она тоже не придет в одиночку.
Первая радость случилась тогда, когда Вика открыла глаза.
А вторая — когда заговорила.
— Я и не думала, что у нас на потолке столько паутины, — это были ее первые слова после комы.
Но они привели все семейство Белинских в безумный восторг!
Они все окружили Вику и принялись умильно улыбаться.
— Почему-то ужасно хочется пива, — робко сказала Вика и глянула на Авдея.
— Солнышко! — чуть не разрыдался тот. — Тебе какого: светлого, темного?
— Холодного. И чтобы много-много пузырьков…
Выпив бутылку «Гиннесса», Вика попыталась сесть поудобнее, но тело ее еще не совсем слушалось. Тогда Авдей усадил ее к себе на колени и прижал к груди, как ребенка.
Ознакомительная версия.
