Наверно, я должна заметить, что, к моему счастью, не все пятьсот дней были наполнены тренировками. Нет, было целых два дня, в которые их не было и в которые я могла немного отдохнуть и что-нибудь поделать лично для себя. Это были мои дни рождения. Не знаю, каким образом мне удалось их безошибочно определять, но именно в эти дни отец снимал с себя роль злого дяденьки и вновь становился моим папой. Смешно признаться, но за эти полтора года я на самом деле ощутила его своим отцом и даже каким-то образом сумела полюбить. В общем, в этом плане жизнь налаживалась. А мне исполнилось тридцать два года. И почему-то осознание этого убеждало меня в том, что даже если я вернусь в то же время в тот же час, я буду совершенно другой. А еще осознавалось, что встретить свое тридцати однолетие и тридцати двухлетие мне придется еще раз, но в этот раз с Десой и скорее всего Хастин. Только исполниться мне уже тридцать три и ничего этого не изменит. Правда, никто об этом знать кроме моего отца и меня не будет… Даже сейчас, еще не столкнувшись с этим, все это вызывало во мне какое-то двоякое чувство, которое я так и не смогла полностью понять.
Кстати, отдельно мне бы хотелось отметить, что я научилась обращаться с косой. Когда мне папа в один из дней, а именно в двести тридцать шестой, сообщил об этом, у меня была весьма странная реакция. Я долго по этому поводу хихикала, припоминая свою первую встречу с Хастин и мое обещание узнать у Десы зачем ей коса. Так же вспомнила ее ответ и как крестница тихо вздохнула, когда я ей его передала. Вообще весь этот день был проведен мною с полу-улыбкой на губах и воспоминаниями в голове. Это был единственный день, в который отец, завидев мою мечтательную мордашку, не отправил меня висеть на перекладинах или, что еще хуже, снова бегать по моему горячо любимому полю. С хлыстом, к сведению, я тоже научилась обращаться, что стоило мне довольно сильных ссадин на теле и нескольких весьма сильных ушибов, когда я падала со столбиков, запутавшись в «удавке». В конце концов мой папенька обучил меня обращаться сразу с двумя хлыстами так, что даже против секиры я смогла бы выстоять не ударив в грязь лицом. Ну или против мага. Кстати, про этот вид оружия у меня вопросов оказалось почему-то больше, чем про остальные. И я столько нового узнала, что хлысты чуть ли не стали моим любимым оружием. Особенно если заговорить их магически, чтобы они разбивали заклинания.
Как ни странно, но все мои мучения забылись на пятьсот первый день. Вернее не так. Они мне показались детскими играми, по сравнению с тем, что мой горячо любимый папенька устроил в этот день, а вернее в следующие двадцать дней. Это была полная проверка моих боевых способностей. И все бы ничего, если бы она не проходила в так называемых условиях реального боя. То есть отец отправлял меня в то или иное место с одним видом оружия, а стоило мне только присмотреться, куда он меня отправил на этот раз, хотелось только тихо-тихо позвать маму и сбежать куда подальше. Какие только не были предложены в качестве проверки моих способностей! Кто только не пытался покуситься на мою жалкою душонку! Это были и стаи неизвестных мне существ, некоторые из которых сравнивались со мной или по силе, или по ловкости, или по скорости. Так же мне довелось «посражаться» с армией какого-то народа из жителей параллели, которые были не людьми и очень далеко к ним стояли. Пару раз в эти армии еще и довольно сильные маги затесывались… В общем, из таких вот «походов» я не всегда возвращалась целой и невредимой. Уж не знаю, реальные ли это были сражения или просто безумно искусная материальная иллюзия, но пару раз возвращаться приходилось с кровью и не только с чужой. Честно говоря, мне совершенно не хотелось ни кого убивать, даже если это и была простая иллюзия. В первый раз я просто напросто отказалась, бросив посох (оружие на данный момент) на землю и меланхолично глядя в глаза своей неминуемой смерти, то есть нескольким десяткам оборотней, нападающих на меня. После этого случая отец мне предельно доходчиво и понятно объяснил, что мне это нужно сделать. Не хотела бы я вновь увидеть в его глазах такое выражение…
По началу было безумно тяжело сознавать, что я оборвала чью-то жизнь, потому что я до сих пор не знала, была ли это иллюзия, и в голове постоянно крутилось «А если нет…». Затем, день на пятый после начала проверки, наступила апатия, которая только в пылу боя сменялась боевым азартом и что-то такое, что пьянило кровь, заставляя забыть о совести. Ведь может же быть, что это все-таки всего лишь иллюзия и я просто напридумывала себе всяких заморочек. Тем более даже если это не иллюзия, то я же все равно вернусь в мир задолго до этих происшествий. А как мне объяснил потом отец, все, что сейчас происходит не запомниться ни мирам, ни параллели. То есть этого в новом будущем, которое пока значится как прошлое, этого всего просто не будет. Все происходящее сейчас происходит лишь во временном провале, ответвление Вечности, которого после не будет. То есть, если я захочу встретится сама с собой и случайно окажусь в армии, которую сейчас разбила, я с собой не встречусь в пылу битвы, потому что меня там не будет. Да, сложно объяснить все это на словах так, чтобы все стало понятным. Думаю, только мой папа на это способен.
Пятьсот двадцать первое пробуждение сразу же стало для меня слегка неожиданным. Начать хотя бы с того, что никто меня не будил, а засыпала я с мыслью о том, что, кажется, все свои знания я исчерпала. В день у меня проходило где-то от пяти до пятнадцати проверок, что изматывало меня просто до обморока и, стоило мне только оказаться в родном уже помещение, я просто напросто падала на пол и засыпала глубоким сном. За эти двадцать дней мне не снилось абсолютно ничего. Честно говоря, мне даже думать хоть о чем-нибудь времени не было, только оценивать ситуацию в бою и рассчитывать правильно силы и движения. И это еще при том, что иногда еще надо было пустить силу на регенерацию, которую я, кстати, научилась контролировать. Так же, как научилась контролировать боль. В общем, из непутевой сестры Смерти получился идеальный боец. И почему-то меня лично эта новость не радовала. Может потому, что я просто еще не смогла оценить ее по достоинству из-за недостатка сил и времени об этом подумать? Что-то мне в это не верится.
Второй неожиданностью в этот день стало то, что проснулась я на чем-то мягком и теплом, хотя точно помнила, что уснула на холодном каменном полу, как и двадцать раз до этого. Это меня очень удивило, но глаза открывать я не спешила, припоминая, не забыла ли я о своем дне рождение. Вроде нет. Да и странно было бы, если бы забыла. Все-таки такой день… когда не надо мучатся на тренировках. Честно признаюсь, для меня это стало лучшим подарком за всю мою жизнь. В эти два дня, кстати, отец даже не касался темы оружия и всего связанного с ним. И все-таки, к горю ли к счастью ли, сегодня не мой день рождения. Тогда почему меня никто не будет и просыпаюсь я на чем-то мягком? Может открыть глаза и посмотреть? Эта мысль показалась мне довольно разумной, а поэтому я решила воплотить ее в жизнь. Как только очи мои были открыты, перед ними появилась половина подушки. Значит, лежит мое бренное тельце на кровати, о чем моя головушка уже сообразила. Чуть нахмурившись, я перевернулась на спину, с удовольствием ощущая, что ничего-то у меня с утра по раньше не болит, как первое время моего обучения-мучения.
