Охриму надоела сумасшедшая графиня, которая должна была внести в ряды его врагов полный разброд и которая, напротив, способствовала созданию мощной коалиции. Охрим не понимал, каким образом нахальная девица из ХХI века смогла прижиться в рыцарском мире и завоевать уважение. Да, ему не нравилось собственное отступление, но дело зашло слишком далеко. Он должен был подумать. Похоже, не зря его предупреждали оракулы, что от этой графини стоит ждать неприятностей. Ну что ж… В следующий раз он будет умнее. Возможно, потом он даже даст этой ненормальной дамочке еще один шанс. Но только на других условиях. И тогда он посмотрит, что она будет делать. Охрим нахмурился. Он просто не мог позволить ей связать свою жизнь с пиратом и навсегда вписаться в данный мир в качестве графини де Сент-Труа Тьен. Охриму надоели сражения. Он взял тайм-аут. Главное теперь – чтобы не вмешались еще какие-нибудь силы, которые могли бы вернуть графиню де Сент-Труа Тьен обратно и использовать ее взрывной темперамент против Охрима. Охрим подумал и принял еще одно решение. Он вернул графине память о прошлом. Его гадские руки сделали еще один жест.
Рюрик никогда не чувствовал себя одиноким. Он был богат, знатен и всегда с удовольствием выполнял все поручения Охрима. Он был лэрдом, которого уважали и боялись, у которого было все, чего только мог пожелать себе самый привередливый черт, и его вполне устраивала та жизнь, которую он вел. Рюрик никогда не чувствовал себя одиноким. Он просто не знал, что это такое. Люди и нелюди, добро и зло, свет и тьма… Лэрд слишком часто оказывался в центре всеобщего внимания, чтобы заметить мелочь, без которой он вполне мог обойтись. Мог или не мог? Мог. Пока не заглянул в ее умные, немного циничные, рассудочно-сумасшедшие глаза. А потом… Потом все стало сложнее. Непредсказуемая, абсолютно лишенная комплексов графиня стала его другом. Единственным человеком, спокойно воспринимавшим Рюрика. Отдельно от его титулов, богатства и нечистой сущности. Графиня была настолько искренна в своей симпатии к черту и настолько явно поддерживала с ним дружеские отношения, наплевав на условности, что Рюрик проникся ответной симпатией. Черт вспоминал бесконечные разговоры под пиво, вдумчивый взгляд графини и ее отчаянное желание жить. Она ему доверяла. А он ее предал. Очередное успешно выполненное задание Охрима, очередная зависть окружающих… Интересно, почему же тогда он сам не чувствует себя счастливым?
На душе было мразно. До безобразия. До такой степени, что хотелось напиться. В хлам. Ему будет не хватать графини. Очень. Может быть даже, он не понимает сейчас насколько. Рюрик смотрел на свою очередную награду и впервые в жизни чувствовал, что он ей не рад. Не рад до такой степени, что искренне жалеет о сделанном.
Послесловие,
из которого снова становится ясно, что пить все-таки надо меньше.
Пахло травой. Пеплом костра, землей, лесом – чем угодно, только не обстановкой родимого Варьке замка. Варька потянулась, открыла глаза и… тут же их закрыла. Только не это! Только не это и только не сейчас! Ей было хорошо, уютно, и ее все устраивало! Неужели это было сном? Ярким, отчетливым, удивительно красочным, но сном? Варька чертыхнулась. Она не хотела в это верить. Потому что действительность была сырой, холодной и потрясающе неуютной. Варька застонала и села. Господи, как голова-то с похмелья раскалывается! Сейчас бы сюда Рюриковой настоечки. Литра два. Чтобы на всех хватило.
– Варвара, вставай! – раздался голос над самым ее ухом, а потом на ней повисли и стали ее облизывать.
– Кеша, уйди! – отпихнула от себя псину Варька. Ротвейлер продолжал ее облизывать. – Тебе хорошо, у тебя нет похмелья…
– Не обламывайся! – прозвучал над Варькиным ухом все тот же голос. – Мы вчера пиво заныкали!
Варька вздохнула. Хочешь – не хочешь, а сон все-таки кончился. Надо было возвращаться в действительность и открывать глаза. Варька открыла. Пыльная листва, изгаженное реактивными самолетами небо, консервные банки в траве и похмельные лица только что проснувшихся друзей.
– Господи, неужели мне все это присниться могло? – поразилась Варька и попыталась напрячь мозги. Но воспоминания рассеивались, а сон, как это ему и положено по утрам, рассыпался на кусочки.
– Держи! – сунул Андрей Варьке открытую бутылку холодного пива. Варька промычала нечто неопределенное и сделала несколько глотков.
– Боже ж ты мой, как сразу жить-то хочется! – потрясла головой Варька и оглядела окрестности. Ребята собирали вещи, приводили себя в порядок и вообще носились, как чижики угорелые.
– Давай собирайся быстрей! – поторопил Андрей Варьку.
– А куда мы торопимся? – попыталась сообразить Варька.
– Здрасте! – удивился ее забывчивости Андрей. – Ты что? У нас же сейшен сегодня вечером! Надо домой заскочить…
– А где сейшен-то? – сделала еще одну попытку вернуться в реальность Варька.
– В «Авангарде», в шесть. Подойдешь?
– Подойду. Только к семи. Все равно вы раньше не начнете.
– А Лешик твой против не будет? – съехидничал Игорь, начесывая свой панковский ирокез.
– А кто ж ему скажет-то? – хмыкнула Варька. – Меньше знает – крепче спит.
– Приходи-приходи! – тут же вмешался Макс. – Я знаешь какую вещь новую написал? Сделать мы ее не успеем, но я соло ее исполню. Чума!
– А про то, как ведут на костер колдунью, ты тоже петь будешь? – подозрительно поинтересовалась Варька.
Макс развел руками.
– Ну, Варя, девочка моя, это ж наш хит… Визитная карточка… Она мне самому до смерти надоела, но куда ж деваться-то?
– Ладно, переживу, – смилостивилась Варька. – Слушай, Макс, а о каких это ты там подругах рассказывал, когда я уже спать легла?
– Да… Это так, – отмахнулся Макс. – Не для твоих ушей. Я просто к одной даме в гости зашел. А она с подругой была. И уж так они меня вдвоем… гхм… тепло приняли…
– Что-то нехорошее у меня предчувствие по поводу этого знакомства, – сказала Варька.
– Да ладно, все это несерьезно! – отмахнулся Макс и подал Варьке руку.
Варька встала и не заметила, как серебряная монетка с чеканным профилем графини де Сент-Труа Тьен скатилась с ее кроссовка в траву.
Пенза, 2004 г.
