– Не беда. Я смотаюсь в Безвременье и там хорошенько отдохну. А что касается Моргана... В общем, когда проснётся Бренда...
– Я не сплю, Артур, – будто из-за спины Брендона раздался немного приглушённый голос сестры. – Разговаривая с Морганом, брат так злился, что разбудил меня.
– Где ты?
– Не беспокойся, я в своей спальне. – Изображение в зеркале поплыло, смазалось, и вместо Брендона появилась Бренда в короткой ночной рубашке. Она отступила в сторону и указала на разобранную постель. – Как видишь.
– Извини, сестричка, – смущённо пробормотал я. – Просто мне было странно услышать вас обоих через одно зеркало.
– Это всё наша связь, – отозвался Брендон; теперь уже его голос звучал на заднем плане. – Ну, ладно. Я пошёл спать, а вы разбирайтесь, что делать с Морганом. Пока.
– Пока, – сказали мы с Брендой.
После короткой паузы сестра произнесла:
– Брендон отключился.
– Кстати, – спросил я, – почему он так зол?
Бренда улыбнулась:
– Ему снилась Дана, а Морган некстати вмешался.
– Ага... Значит, вы видите одинаковые сны?
– Иногда. Когда снится что-нибудь приятное... либо гадостное.
Я набрался смелости и спросил:
– А твоё замужество каким было сном – приятным или кошмарным? Почему Брендон пьянствовал и накачивался психотропными средствами?
Бренда закусила губу. На её лице появилось страдальческое выражение – и я мигом вспомнил, что точно такое же лицо было у Брендона, когда он мимоходом упомянул о муже сестры.
– Не сейчас, Артур. Давай поговорим об этом в другой раз.
– Но поговорим, – настаивал я.
– Обязательно, – пообещала она. – Но позже.
– Добро. Что ты думаешь про Моргана?
– То же, что и ты.
– В таком случае, держи его на прицеле. Лучше всего в момент коронации на пару секунд парализуй его.
– Так я и сделаю, а потом извинюсь перед ним. В сущности, Морган хороший парень, только чересчур амбициозен.
– И ещё. Подумай на досуге, где бы надёжно припрятать камни. Морган только первая ласточка, а по мере становления Дома число желающих овладеть Силой будет возрастать в геометрической прогрессии.
Бренда в задумчивости наморщила лоб.
– Я уже анализировала эту ситуацию, Артур. Вывод неутешительный: для охраны Источника необходим по меньшей мере один адепт на каждую тысячу обычных колдунов. Боюсь, мы открываем шкатулку Пандоры.
– Она уже открыта. И не нами, а Колином и Бронвен. Назад пути нет, начинается новая эра.
– Или наступает конец всему, – мрачно заметила Бренда. – Может быть, так и погибли прежние колдовские цивилизации – овладев Силой Источника.
– Может быть, – не стал возражать я. – Но это ещё не повод впадать в отчаяние. Будем надеяться, что мы окажемся умнее наших предшественников. – Я снова зевнул. – Спокойной ночи, сестричка. Я уже засыпаю.
– Приятных сновидений, брат, – сказала Бренда и прервала связь.
Я не стал дожидаться, когда зеркало обретёт свои нормальные физические свойства. И так было ясно, что я чертовски устал, поэтому я призвал Образ Источника и дал ему соответствующую команду. Очутившись под зелёным небом Безвременья, я бухнулся ничком на лиловую траву и сразу же погрузился в желанное забытье. Последня моя мысль была о Дейдре – я не хотел снова проснуться в её постели.
К счастью, я проснулся в Безвременье. Чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Я по-прежнему лежал лицом вниз, и какая-то нахальная травинка щекотала мне ноздрю. Я перевернулся набок и увидел, что рядом сидит Бронвен, моя Снежная Королева. Её голубые глаза смотрели на меня ласково и заботливо, а на губах играла нежная улыбка.
– Привет, Артур.
– Привет, – ответил я. – Что ты здесь делаешь?
– Я берегла твой сон.
– От кого?
– От тебя самого. Ты мог бессознательно вернуться в материальный мир – как это случилось в прошлом месяце. Правда, я сомневаюсь, что на сей раз ты перенёсся бы к Дейдре в постель. Скорее – к Дане.
Наконец я поднялся и сел.
– Прошу тебя, Бронвен, не сыпь мне соль на рану. Разве я виноват, что так получилось? Я не хотел влюбляться в Дану.
– Однако влюбился, – сказала она. – И с этим уже ничего не поделаешь. Единственное, что я могу посоветовать тебе, так это не повторять моей ошибки. Воспользуйся тем, что Дану ещё влечёт к тебе. Не мешкай, иначе опоздаешь. А так у тебя хоть останутся воспоминания о нескольких ночах любви.
Предложение Бронвен нисколько не возмутило меня. Наоборот – мне стало стыдно. Потому что я сам часто думал об этом.
– Так нельзя, – сказал я, всеми силами стараясь скрыть в своём голосе сожаление. – Это был бы недостойный поступок. Изменить Дейдре, обмануть доверие брата, и ещё... – Тут я осёкся.
– А ещё ты боишься осуждения дочери. Даже больше, чем ревности Дейдры и гнева Брендона.
Я оторопело уставился на Бронвен:
– Что ты сказала?
– Что слышал. Пенелопа не сестра тебе, а дочь. Шила в мешке не утаишь.
– Чёрт побери! Как ты узнала?
Бронвен тихо рассмеялась:
– Это знаю не только я, но и Дана с Дейдрой. Мы быстро вас раскусили – вы держитесь друг с другом совсем не как брат и сестра. А больше всего волновало Дейдру (да и Дану, если на то пошло), так это твои нынешние отношения с матерью Пенелопы. Сама же Пенелопа, когда мы спрашивали её о матери, разумеется, рассказывала о Юноне. Но иногда, потеряв бдительность, говорила о ней в прошлом времени и становилась грустной. Так что мы пришли к выводу, что мать Пенелопы давно умерла.
Убедившись, что возражать бесполезно, я кивнул:
– Вы угадали. Диана погибла, когда Пенелопе было полтора года.
– Диана, – повторила Бронвен. – Красивое имя... Это то же самое, что и Артемида?
– Нет. Ещё пять тысячелекий назад, когда в Сумерках окончательно исчезло двуязычие, греческие и латинские имена стали целиком независимыми. Так, например, есть Юнона и есть Гера. Первая – моя мать, вторая – двоюродная племянница. Современный Дионис – мой кузен, а Бахус – дядя. С Артемидой у меня запутанное родство, так как по отцовской линии она праправнучка Януса, а по материнской – внучка моей сводной сестры Этны. А Диана... – я чуть было не сболтнул, что она была сестрой Юноны, но вовремя опомнился и быстро нашёл выход: – ...новая Диана, которой досталось имя моей Дианы, вообще приходится мне родственницей только в седьмом колене.
– Досталось имя? – удивлённо переспросила Бронвен. – Как это?
– Издревле заведено, – стал объяснять я, – что имена принцам и принцессам Сумерек даёт лично Янус. При этом он строго придерживается правила не называть детей именами здравствующих родственников. Поэтому, в отличие от других Домов, где королевские семьи кишмя кишат тёзками, в Сумерках никогда не было одновременно двух принцесс Диан или, скажем, двух принцев Фебов. Хотя за долгую историю Дома все имена повторялись неоднократно. За исключением, ясное дело, самого Януса, да ещё Зевса-Юпитера.
