–Над ратушей! Над базаром! - закричал чиновник и начал заваливаться-таки на колени:
–Не погубите, господин маг! Спасите! Убытки, разорение! - он забился головой о снег и принялся рвать волосы из мехового воротника. - У меня жена и трое детей! И другая жена и еще трое детей!…
Меня не особенно тронули его вопли, было скорее стыдно за такое недостойное мужчины поведение, но вот источник этого светопреставления! Работа Тики! Прямо отсюда, из башни снежного замка! Мирэн, вразуми мальчишку, если я начну останавливать это безумие, то могу и убить его.
Оттолкнув убивающегося чинушу, я бросился бежать по морозу, в чем был. Город он, конечно, не разрушит, не те заклинания, но разнесет все в округе!
Я вскочил на замок единым движением. Толпа, заполняющая улицу, обратилась ко мне.
Еще и смотреть будут! Теперь не удастся просто дать по шее этому мерзавцу.
Стараясь не выплеснуть свою ярость на мальчишку, я поднялся еще выше, на башню, в которой спрятался Тики и откуда устроил это показушное безобразие. Сколько голой энергии! Если я не прекращу это немедленно, то ученик не удержит, и начнется настоящий ураган! Я чувствовал, что он уже теряет контроль над стихией.
Я нащупал используемый Тики канал, похожий в ощущениях на толстенную извивающуюся змею без головы и хвоста. Ого-го… Как бы и ухватиться за это! Я почти видел, как его маленькие еще руки скользят по поверхности, не оставляя следов. Если бы я хотя бы стоял у него за спиной, я мог бы легко перехватить, а тут, на глазах у толпы, надо сделать так, чтобы никто его даже не заметил.
Подняв одну руку, послал в сторону извержения какую-то дрянь, достаточно сверкающую, чтобы люди отвлеклись на нее. Тики заметил меня и заметался.
–Стой, родной, стой, - умолял я, подбираясь поближе. - Только держи, совсем немного…
На глазах у него я чувствовал слезы.
–Ничего, выберемся, - шептал я, чтобы утешить его, хотя знал, что он меня не слышит: грохот стоял, как во время Страшного Суда.
Голова трещала от шума и от мороза, никак не получалось сосредоточиться, пальцы замерзли и плохо сгибались. Какое уж тут колдовство!
Но я видел неумолимое расширение потока, он уже ощутимо походил скорее на воронку, чем на кишку. Оставались секунды до взрыва, который снесет не только глупого мальчишку, но и меня, и полгорода.
Черт с ними, со зрителями! Я быстро немеющими от холода пальцами отвел ближайшим из них глаза и втиснулся в снежную башню. Упершись в ледяную стену спиной, я гаркнул Тики на ухо:
–Отпускай и уходи!
Не знаю, услышал он или нет, но быстро присел, и я успел засунуть руки в морозное дыхание мира. Схватившись там за что-то, я пнул мальчишку, чтобы он исчез. После этого вздохнул с трудом и начал останавливать хлеставший уже чуть ли не через край поток.
Сначала энергия поддавалась с неохотой, она как будто чувствовала свободу и рвалась к ней. Но я упорно держал ее, и она медленно - ох, как медленно! - успокаивалась…
Сначала иссякла, сникла змея в моих заледенелых руках, чего никто, конечно же, не заметил.
Как только я почувствовал, что способен довольно легко контролировать происходящее, с трудом вылез из башни и предстал перед народом, так сказать.
На меня смотрели, потому что там, над главной площадью, пока что ничего не изменилось. Паника разгулялась в городе.
Но это уже было делом техники. Постепенно пережимая канал, я убирал буйство колдовских стихий, которые чуть не переросли в настоящие. Сначала стали реже и тише молнии, они прорезали темноту с угасающим шипением, треск исчез, не гремел и гром.
Паника приостановилась, люди прекращали бегать и поднимали голову, чтобы узнать, что происходит.
Я все уменьшал накал страстей. Вот последняя молния, беззвучно сверкнув, погасла, вот затихли в отдалении последние раскаты… Осталась туча, но и ее быстро относил в сторону ветер.
Передернув плечами, я в полную силу ощутил, как я замерз. Пальцы, -что на руках, что на ногах - не шевелились и болели. С некоторым трудом сохраняя равновесие, я начал сползать вниз. Из-под ворот выполз, повиливая поджатым хвостом, трехголовый пес.
Мелко дрожа, я направился в дом. Начальственный чиновник, отряхивая с колен снег, кивнул мне и быстрым шагом направился на базар подсчитывать убытки, нанесенные его лавкам неведомым колдовством. Он ухитрялся вышагивать гордо даже на такой хорошей скорости!
И я не удержался.
–Не забудьте про леденцы! - крикнул я ему вслед.
Не оборачиваясь, он втянул голову в шикарный мех воротника и припустил бегом.
–Думаю, придется городу возобновить контракт, - заметил мне дружелюбно старый писарь, а стражник почтительно подал мне теплый плащ. Я засмеялся, махнул рукой и вошел в дом, а они отправились восвояси.
Тики сидел в углу, его глаза отсвечивали в полутьме красноватым. Не обращая на него внимания, я придвинул кресло к камину. Надо бы поскорее отогреться. Я разместил ноги около огня, чуть ли не вплотную, протянул руки. Красные скрюченные пальцы, оттаивая, горели, пальцы на ногах тоже заныли сначала, а потом стало просто невозможно терпеть, и я принялся ругаться под нос, постанывая и пошевеливая отмороженными конечностями.
Когда боль немного поутихла, я расслабился. Откинулся на спинку, покрепче завернулся в тяжелую шерсть. Дрожь еще пробирала меня, я все время ежился, пытаясь потеплее устроиться.
Скоро стало почти хорошо, комната начала заволакиваться легким туманом, глаза еще смотрели, хотя нечетко, веки отяжелели и постоянно падали. Но я не позволял себе заснуть, ведь надо было собирать вещи.
Сколько я так просидел, глядя на игру пламени, не знаю. Все остальное я видел как бы издалека. Как черная тень, подошел Тики.
Кажется, он спрашивал о чем-то, но я не слышал. Я смотрел, как он шевелит губами, и, чтобы не огорчать мальчика, говорил в ответ, чтобы он не волновался, сейчас я согреюсь, и мы начнем переезжать в Замок. Кажется, я заметил у него в глазах слезы. Он стал куда-то собираться, надевал плащ, обматывался шарфом. Я помнил, что его нельзя оставлять одного, и кричал, чтобы он немедленно остановился, но он, похоже, не слышал меня, потому что ни одно из его замедленных движений не прекратилось.
Чуть не заснув в очередной раз, я понял, что уже совсем пора, и хотел встать, но у меня не получилось. Вяло удивившись, напряг силы.
Комната наполнилась людьми, кто-то рыжий плакал передо мной. Едва удерживая себя в сознании, я пытался объяснить пришедшим, что мне надо делать. Сначала мне показалось, что они поняли, потому что они стали помогать мне подняться. Потом я сообразил, что они совершенно неправильно поняли, так как они попытались положить меня.
