— Тогда мне нужно будет тебя от этого отучить.
* * *
Бримстоун летел в завывавшей темноте. Ничего не было видно, но он ощущал невидимые вихри, проносящиеся и кружившиеся внизу. Грозящие затянуть.
Хотя его мысли были сбивчивы, он чувствовал, что погибнуть в вихре будет естественным, возможно, даже неизбежным концом. И в то же время, он страшился этого, и поэтому сопротивлялся. Не частыми взмахами крыльев, поскольку все его тело стало таким же рассеянным и абстрактным, как и разум. Только силой воли.
Невозможно было сказать, как долго он боролся, но вот появилась светлая точка. Он устремился к ней, постепенно приближаясь, или, возможно, притягивая ее к себе. Точка превратилась в бледный мерцавший прямоугольник с искрившимся кругом посередине, после чего белое свечение охватило его, смывая тьму.
Он понял, что снова обладал телесной оболочкой из дыма и горячей золы. Белизна мучительно сковывала его, словно клетка палача, и он исследовал ее в поисках выхода. Он не мог найти двери как таковой, но была траектория, направление, по которому он полетел.
Он вылетел на ледяной воздух. В долину, окруженную темными горами под усыпанным звездами черным небом. Его мысли приобрели ясность, и он вспомнил, что именно здесь Саммастер уничтожил его.
Но не полностью. Вглядевшись вниз, он заметил единственное звено своего ожерелья на земле. Каким-то образом, единственный кусочек пережил заклинание уничтожения лича и послужил якорем, пока Бримстоун находился между нежизнью и забвением. Дал возможность снова вернуться в мир смертных.
Приняв плотную форму, он разрезал грудь когтем и поместил в рану звено из бриллиантов и платины. Исцелившись, он огляделся.
Все еще в форме драколича, которую он принял под конец, Саммастер — или, скорее, его раздробленный труп — лежал в нескольких ярдах. Бримстоун не позволил тогда безумцу исчезнуть, и позже его союзники как-то убили колдуна.
Но так ли это? Бримстоун знал лучше, чем кто-либо, могущество и хитрость Саммастера. Возможно, его кажущаяся смерть была всего лишь уловкой. Возможно, он восстанет из пепла, чтобы снова атаковать врагов.
Однако на поле боя виднелись пирамиды из камней. Свалив булыжник с макушки одной из них, Бримстоун увидел внутри серебряного. Только победители могли воздвигнуть каменные груды, а Саммастер вряд ли обеспокоился бы тем, организовать одному из металлических достойное погребение.
Тем не менее Бримстоун не мог найти в сердце уверенности. Он полетел в цитадель в поисках сердца бешенства.
Големы, охранявшие порог, не обращали внимания на его дымный облик. Вдали, в склепе, украшенном драгоценными камнями, напоминавшими небеса, покоилось тело Павла Шемова. Бримстоун подумал, что никогда у них со жрецом солнца не будет больше столь желанного обоими решительного противостояния, а затем заметил щепотку черного праха и обломков.
Он был достаточно сведущ в магии, чтобы понять, что видит остатки амулета Саммастера, который лич, очевидно, привязал к миталю, и, наконец, Бримстоун успокоился. Он и его союзники одержали победу, не просто положили конец бешенству, но и стерли ее хозяина с лица земли раз и навсегда.
Осознание этого вызвало странную смесь эмоций. Ликование, конечно, но смешанное с сожалением, что он не видел падение Саммастера, а также опустошенность. Битва во имя мести заняла слишком много его жизни, и вот все внезапно закончилось. Что ему теперь делать?
Он усмехнулся столь сентиментальным чувствам, ведь ответ был очевиден. Он все еще жаждал крови и власти, а поскольку немало металлических, которые противостояли ему, были убиты, и большая часть Фаэруна все еще находилась в смятении от последствий налетов драконов, время было самым благоприятным. Он полетел назад мимо големов, чтобы узнать, какие еще секреты хранит разрушенный замок.
Одно из прозвищ Сирроллали, экзарха халфлингов, покровительницы дружбы и доверия.
Одно из имён Йондаллы, верховного божества халфлингов.
