— Прочь! Прочь! Уберите это от меня!
Холод украл её силы, и голос стал невнятным. От истощения она упала, и туман окутал её полностью. Мечты об империи угасли, а за ними последовала и её жизнь.
***
Слушая, как Ордулин гибнет, Элирил засмеялась, несмотря на боль. Она посмотрела на город и увидела, как падают со стен стражники, как солдаты выбираются из своих палаток, чтобы рухнуть, умереть и снова восстать живыми тенями. Может быть, у некоторых горожан получится спастись, может быть, спастись не сможет никто. В мгновение ока во тьме погибли десятки тысяч.
В небесах раздался крик, и армия немёртвых теней из Чаши чёрным облаком ринулась сквозь разлом — сотни, тысячи их. Превратившиеся мертвецы из Ордулина поднялись в небо, чтобы поприветствовать их. Во тьме материализовались теневые великаны, их бледная плоть и высокие фигуры сливались с темнотой.
Смех Элирил превратился в кашель, она сплюнула кровь.
Тень возникла в разломе, чёрная, как ночь, охваченная зелёным светом. Элирил узнала в ней своего господина, Волумвакса Божественного. Его присутствие заполнило её разум, умиротворило и вызвало благоговейный восторг. Наконец-то он пришёл за ней. Он сделает Элирил целой и она займёт место рядом с ним.
Девушка позвала его, подняла искалеченную руку, чтобы поманить его к себе.
Он не обратил на неё внимания, шагнув сквозь разлом и устремившись к Ордулину, нисходя на землю в облаке теней.
Крики в городе стихли. Волумвакс опустился на стену и высоко поднял руки. Его окружала клубящаяся тьма и красноглазые тени. Он засмеялся, и этот смех сотряс небеса.
Элирил в одно мгновение осознала, что он пришёл не за ней. Он предал её. Она зарыдала, принялась ругаться и проклинать. Окружающая тьма зеркалом отражала её настроение. Её использовали.
Элирил лежала на спине. Её умирающее тело застыло где-то между плотью и тенью. Спазмы боли сотрясали её. Зелёная молния расколола беспросветное небо. Она потянулась к своему священному символу, провела по нему кончиками пальцев.
— Пришла Буря Теней, - выговорила она, вообразив, как ужаснётся тётушка, когда за ней явится ночь. По крайней мере это доставило ей удовольствие. Она захихикала, но это повлекло за собой кашель. Она перекатилась на бок и сплюнула комок из тёмной желчи и крови.
Она обнаружила, что глядит на пару ступней в сандалиях, женские ноги с бледной, самой идеальной кожей, какую Элирил только видела. Элирил немедленно осознала, кто стоит перед ней, и зарылась лицом в песок.
— Госпожа, - пробормотала она.
Она хотела спросить, почему её обманули, почему ей не суждено править бок о бок с Волумваксом, но слова застряли в горле.
— Твоя горечь сладка, - сказала госпожа. - Посмотри же на меня.
Голос богини был безэмоциональным, лишённым хоть чего-то человеческого за исключением самих слов. И в нём была такая сила, что Элирил показалось, будто ей на спину обрушилась гора. Она боялась подчиниться, но не подчиниться она боялась ещё сильнее. Девушка перекатилась на спину.
Над не й стояла черноволосая женщина с кожей бледной, как алебастр, и глазами тёмными и глубокими, как пронизывающие воздух тени.
Но нет, над ней нависла тень женщины высотой до небес. В этой фигуре мерцали звёзды, древние и блеклые, и сила её могла разрушить мир.
Элирил пыталась сделать вдох. Сердце колотилось, и с каждым ударом её тело сменяло плоть на тень и обратно. Зрение затуманилось, когда в глазах выступили слёзы.
Она попыталась заговорить.
— Это чересчур, госпожа. Чересчур.
— Это лишь начало, - ответила Шар. - Твоя часть исполнена. Ты послужила мне, жрица, и я пришла.
Тело Элирил содрогнулось от похвалы богини, несмотря на слабость. Шар изучала её холодными глазами, и Элирил дрожала под тяжестью этого взгляда.
— Я безумна, госпожа? - спросила она, страшась получить ответ. - Это всё по-настоящему?
Шар прижала палец к губам.
— Шшш. Это секрет.
Она улыбнулась, но более холодного выражения Элирил никогда не видела. Шар потянулась к ней, и ледяные, беспощадные пальцы, существовавшие столько же, сколько само сущее, закрыли ей веки.
Она почувствовала вспышку невероятной агонии, следом — откровение, а потом была пустота, вечная пустота.
***
Я сижу за столом в храме, ожидая возвращения Кейла и Ривена. Теневые ходоки присматривают за мной, но говорят мало. Тьма льнёт к ним, скапливается вокруг них.
Но тьма во мне. И она растёт.
Слова срываются с языка, прежде чем я успеваю обдумать их значение. Злые слова. Чувства, которые призывают демона из тёмной дыры в моей душе. Могущественная жажда насилия, жажда убийства. Я пытаюсь сосредоточить её на Ривалене, на Кессоне Реле, но этому импульсу всё равно.
Чтобы убить то, что растёт во мне, мы должны убить бога.
Не знаю, возможно ли это. Я видел сомнение в глазах Кейла. Он боится за меня.
— Мы должны уйти на время, - говорит Наян, предводитель теневых ходоков.
Я киваю. Я не хочу, чтобы они уходили, но не могу заставить себя попросить их остаться.
Они молча исчезают в сумерках. Я думаю о том, что сказал мне на ухо отец в Кании: «Один из вас должен умереть, шейд или ты, прежде чем это закончится. Что выбираешь?»
Я беру в руку нож Ривена и прикладываю его к запястью. Это будет просто, единственный порез. Но я не могу. Я не знаю, человек или изверг жаждет самоубийства. Я втыкаю нож в стол.
Слезы бегут по щекам. Я наблюдатель, следящий за тем, как сам погружаюсь во зло.
Изверг смеётся над моей слабостью.
Я заталкиваю его вглубь — на этот раз — но знаю, что скоро уже не смогу это сделать.
