— Вот уже больше недели мы изучаем эту территорию и пока не обнаружили никаких следов оборотней, — заметил Марк, — и не наткнулись хоть бы на одного из них. Вас схватили тогда только потому, что вы создавали слишком много шума. Эй, без обид. Сегодня, как всегда впрочем, мы не обнаружили ни подозрительных волков, ни примечательных архитектурных сооружений.
— Предлагаешь сдаться? — едко поинтересовался у него Агнус.
— Нет, — ответил Марк, — я предлагаю вести себя более осторожно и не лазить там так долго. У меня сложилось мнение, что нам только осталось крикнуть: "Лохматые, мы здесь". Не стоит так рисковать. Тем более по отношению к замку нужно получить хоть какие-то распоряжения, а не действовать наобум.
Не став больше ничего доказывать, Агнус встал из-за стола и повернулся к стоящей неподалёку Моне, которая очень внимательно слушала их непродолжительный разговор.
— Пойдём, я хочу поговорить с тобой, — вдруг сказал он.
Мона, никак не ожидая последнего, молча последовала за Агнусом.
Они зашли в спальную комнату, и Агнус закрыл двери, чтобы больше никто не услышал того, что он сейчас собирался изложить. По дороге он захватил длинный свёрток с тумбочки.
— Садись, — скорее не предложил, а приказал Агнус.
Мона села на кровать, Агнус сделал то же самое.
— Думаю, мне пора сказать то, что следовало сказать ещё после исчезновения оборотня. — Начал следопыт. — Всё это время я не разговаривал с тобой и был строже остальных по одной причине. Я не привык выражать подобные мысли, так что прошу отнестись к моим словам соответственно. Мона, ты стала для меня дочерью. Я любил и люблю тебя больше остальных, поэтому и требовал сравнительно больше. По этой же причине я так долго не мог примириться с твоим поступком. Я знаю тебя с детства и, поверь мне, за это время успел очень хорошо изучить твою непокорную натуру. И вижу, по какой причине ты совершила то, что совершила. И причину это совсем не обязательно знать другим. Это, конечно не может послужить оправданием, но всё же… Такое могло произойти, наверно, с каждым из нас. Просто ты ещё молода, ты обманулась его человеческим обликом.
Так вот, скоро произойдёт нечто, что заставит тебя принять окончательное решение: ты с нами или с ними. Ещё несколько недель назад, перед тем как прибыть в лес до нас дошли слухи о масштабном конфликте, который предположительно произойдёт именно здесь.
Я хочу знать, когда это случится, будешь ли ты с нами?
От этого зависит твоё будущее и будущее всех людей. У нас, наконец, появиться шанс разобраться с ними, не со всеми, конечно. Но это, по крайней мере, избавит землю от вероятности, что оборотни замка вдруг решат выбраться на свободу.
Будишь ли ты снами?
С этими словами Агнус развернул свиток перед Моной и вытащил оттуда стрелу с обсидиановым наконечником. Её гладкая чёрная поверхность была исполосована светлыми вкраплениями. Обсидиановое оружие легко легло в ладонь Моны.
— Хорошо, — произнесла в ответ она.
Агнус так и не понял, какие на сомом деле ею руководили мотивы в ту минуту.
С момента заключения предателя в замке прошла преисполненная мрачной торжественности неделя. Замку оборотней Северных лесов был подарен образ главного врага, с уничтожением которого все несчастья обещали испариться сами собой. Поэтому дня казни ждали с особым благоговением.
Но вот что откладывало это знаменательное событие изо дня в день на протяжении прошедшей недели: предатель всё не желал открывать глаза. Некоторые поначалу думали, что тот просто притворяется, не желая умирать, но никакие попытки разбудить его, включая и то, что его несколько раз поколотили, не привели к желаемому результату. А не допросить этого негодяя было бы непростительной ошибкой. Никто, конечно, не сомневался, что это именно он во всём виноват. Но ведь у предателя могли быть и помощники.
И только сегодня, к великой радости всех жителей замка, предатель очнулся от своего странного оцепенения. Допрос ни дал никаких результатов. В замке только стало известно, что он попытался сочинить какую-то гнусную сказку, чтобы оправдать себя и подставить того, кто спас их всех, рыжеволосую колдунью.
Вследствие этого, казнь была назначена на полдень. Она должна была быть проведена в одной из нежилых комнат, специально предназначенных для этого. Правда, подобное в последний раз проводилось около ста лет назад…
Илона была в своей комнате, где она в последнее время предпочитала проводить дни, когда вновь кто-то постучал в дверь. А она-то думала, что предупредила всех от нежелательных визитов.
— Не могли бы вы… — не очень дружелюбно начала она.
— Ну, думаю, для меня ты всё же сделаешь исключение, — с этими словами Себастьян вошёл в комнату сестры. Он улыбнулся как раньше: нежно и ласково.
— Я зашёл сказать, что сегодня он очнулся, — мягко произнёс Себастьян.
Илона резко подскочила на ноги. Но, сдержавшись, равнодушно посмотрела на брата.
— И что? — спросила она, выдавая себя голосом.
— Ты считала его своим другом.
— И что же ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась Илона.
— Ты знаешь, о чём я, — вновь сказал Себастьян. И то, как он это произнёс, и как посмотрел на неё, заставило Илону приподнять завесу защиты.
— Теперь это не имеет значения, — сказала она и, подойдя к креслу, опустилась в него.
— Думаешь? — Себастьян подошёл к ней и, присев на корточки, взял руку сестры в свои руки. — Когда-то ты хотела поговорить со мной, выслушать и понять, что со мной происходит. Теперь, кажется, пришла моя очередь. Я молчал, замкнулся в себе и вот теперь ты следуешь по тому же пути. Если бы я тогда поговорил с отцом, теперь, конечно же, уже поздно. Хочешь, чтобы с тобой произошло нечто подобное?
— Это совершенно другая ситуация, — протестуя, возразила Илона.
— Но они очень похожи, правда? — Сказал Себастьян. — Томиться перед неведомым намного мучительнее, чем перенести жестокую правду.
— Я не хочу видеть его.
— Но ты хочешь знать.
— Из-за него погибла Вероника и все те люди, неужели ты пытаешься его оправдать? Неужели веришь в его невиновность? — с вызовом произнесла Илона.
— Не верю, но я хочу, чтобы, когда всё окончиться, тебе не пришлось жалеть об этом каждый день. Я не хочу, чтобы, вставая по утрам, твоей первой мыслью было: "А как бы всё сложилось, если б…"
— Что он сказал? — спросила Илона.
— Мне это неизвестно, но я знаю, что ничего особенного от него так и не добились.
— И когда?..
— В полдень.
— Какие у тебя горячие руки, — вдруг вымолвила Илона.
