– Но ведь солнце, – пробовал запротестовать Сорго, который, наверное, по роду службы теперь стал печься о безопасности шардевкатрана больше других.
Но Лагха лишь молча указал Сорго на небо. Мол, пока ты там бренчал, многое успело перемениться. Солнце все еще было. Но теперь на небе находилось не только оно. С севера к дневному светилу надвигались массивные и низкие грозовые тучи.
«Даже раньше, чем я ожидал!» – мысленно возликовал Эгин.
«Перепелка-птица эх,
Спинка крапленая!»
– наверное, от удивления затянул Сорго, несмотря на настойчивые просьбы Лагхи не сопровождать столь полезную во всех отношениях игру столь ужасным (вежливый Лагха, правда, сказал «прочувствованным») пением. Правда, в этот раз просьба Лагхи никем не была поддержана. Ибо всеобщее внимание было приковано к тому, как в желтой глине Медового Берега образовался новый, свежий, но уже чреватый непредсказуемыми последствиями провал.
x 6 x
Однако самое удивительное произошло не на земле, а на небесах. За секунду до того как морда с жвалами-захватами показалась посреди чудовищной норы, тучи словно бы ускорили свой бег и с небывалой скоростью, словно они тоже познали таинства Раздавленного Времени, схлопнулись вместе, заслонив солнце. Будто бы они тоже пеклись о здравии шардевкатрана и подгадали свое слияние как раз к той минуте, когда их любимец покажет нос из земли.
Обрадованный, или просто опаленный и разъяренный последними лучами светила, шардевкатран буквально взмыл ввысь, взметая фонтаны желтой глины. Быть может, он чувствовал, что все его собратья погибли жестокой и гнусной смертью и он, последний из исполинов, безраздельно владевших недрами Медового Берега, должен отомстить за них и, на будущее, за себя. Быть может, он знал, или догадывался, что его враги, те, кому он должен отомстить, совсем близко, совсем рядом и нужно только рвать, давить и крушить все, что попадается на пути для того, чтобы справедливость была восстановлена и племя шардевкатранов в конце-концов восторжествовало над племенем костеруких.
Шардевкатран поспел вовремя. Из-под обломков рухнувшего дома градоуправителя, словно блохи из повешенного над огнем тулупа псаря, стали вылазить костерукие. Ибо, к сожалению, исчезновение солнца было им столь же радостно, сколь и шардевкатрану. Как ни странно, уцелел и модник-южанин. Он показался из-за устоявшего угла дома в своих блестящих доспехах. Правда, движения его уже не были такими слаженными и выверенными, как всего полчаса назад. Но он был жив и по-прежнему повелевал костерукими.
– Ты смотри-ка, даже смерть этим гадом брезгует! – всплеснул руками Сорго.
– Смерть брезгует любым, на ком надет хорошо заговоренный доспех, – пояснил Лагха, пристально следивший за тем как солдаты Ихши в своих шлюпках перестали грести и подозрительно всматриваются в нового шардевкатрана, не решаясь приближаться к берегу.
– Небось, кишка тонка! – злорадствовал Снах. – Небось, плыть назад!
Авелир с сомнением покачал головой.
– Ну и хрен им в рыло, – заключил угрюмый Снах, несколько вульгарно, но в целом верно выразив общее настроение.
Да, южане, застывшие в нерешительности, наверняка получили однозначный приказ. Либо высадка с последующей очисткой Медового Берега от всего, что движется, либо веревка, мыло и самая крепкая из имеющихся корабельная рея. В случае чего – выдержит всех.
x 7 x
Часть нежити, направляемой на редкость живучим южанином, терзала бока свирепствующего шардевкатрана, а вторая часть – что-то около полутора дюжин костеруких – не тратя времени на выползка, направилась прямиком к холму, где располагалась варанская ставка.
– Они очень скоро будут здесь. Всем приготовиться к бою, – сказал Лагха и его ладонь легла на рукоять меча.
Горцы обнажили метательные мечи. Объяснять, с кем им придется драться, нужды не было.
– Костяная рука плохой воин, – бахвалился самый коренастый из горцев по имени Уб. – Мечом разить не уметь!
Его товарищи одобрительно зарокотали. Уж они-то «уметь», да еще как! И дрова рубить, и мясо разделывать, и нежить усмирять. Для того они три штуки с собой и носят, чтобы никто в их умениях не усомнился.
x 8 x
Схватка шардевкатрана с костерукими проходила с переменным успехом. Может быть оттого, что, готовясь к высадке начальства, южанин придержал в подвалах самых отъявленных и умелых Переделанных Человеков. А может, варанцам слишком уж хотелось, чтобы шардевкатран поскорее одолел своих противников, и потому каждая его неудача казалась им серьезной.
В какой-то момент Эгину, с тревогой наблюдавшему то за приближением передового отряда костеруких, то за шардевкатраном, даже начало казаться, что подземный любитель ярмарочных песен скоро будет разодран на куски. Костерукие облепили его шею, словно саранча, и, несмотря на отчаянное сопротивление шардевкатрана, сбросить с себя за раз больше двух-трех костеруких ему не удавалось. Его жвалы-захваты работали без устали, но костеруких, вроде бы, меньше не становилось.
Однако лишь казалось. Потому что вскоре шардевкатран изменил тактику. Он стал сворачиваться кольцами и вслед за тем распрямлять свое грузное тулово. Быстро. Так быстро, как умеют только шардевкатраны и те, кого впускает в себя Раздавленное Время. А потом шардевкатран впал в ритмичные биения передней частью тела, подминая костеруких и буквально впечатывая их намертво в сырую глину. Странно все это выглядело! Словно бы извивающийся на крючке червяк решил вдруг заняться балаганной акробатикой.
Южане в шлюпках все-таки решились начать высадку. Наверное, они намеревались помочь костеруким расправиться с шардевкатраном, а точнее – под прикрытием костеруких, которых все равно не жаль, попробовать расстрелять шардевкатрана из луков.
Но эта идея оказалась никуда не годной. Потому что когда две сотни южан появились близ места побоища с луками, изготовленными к стрельбе, шардевкатран уже расправлялся с последними костерукими.
Не успели южане выпустить в выползка первую сотню стрел, как шардевкатран, круто развернув к ним свою жуткую морду, помедлил секунду, собрал свое тело в гармошку и… прыгнул. Он прыгнул, милостивые гиазиры!
x 9 x
Но торжеством шардевкатрана над пехотой южан ни смогли насладиться ни Эгин, ни остальные. Ибо как раз в тот самый момент, когда южане натягивали свои луки, у подножия холма показался первый Переделанный Человек. Причем его прообразом был никто иной как землевладелец Багид Вакк собственной персоной.
При жизни его звали Черноногом. И ходил он, как помнилось Эгину, опираясь на руки двух мордатых телохранителей. Иными словами, шкандыбая и сквернословя. Но «переделка» явно пошла ногам Багида на пользу – он скакал, словно молодая лань, причем целеустремленности ему было не занимать. Правда, обе его ноги были теперь, как и рука, костяными.
