– О, кто-то кричит. – Сатир приложил руку к уху. – Чудеса. Что за маг-недоучка тут расподглядывался? А ну кыш!!!
Едва он произнес последнюю фразу, как видение померкло. Еленка растерянно встряхнула головой. Что за чудеса?! Выходит, что этот сатир не только учуял ее, но и услышал! Ее почувствовал тот, кто был крайне неприятен. Короткое видение оставило у Еленки обиду на хама. Сатир оказался просто до ужаса невоспитанным и грубым.
– Ну, почему так?! – с тоской воскликнула Еленка. – Почему я могу разговаривать только с этим противным козлом, а с теми, с кем я действительно хочу поговорить, не могу?!! Почему все так несправедливо? И откуда он вообще взялся?..
Тот, о ком Еленка сейчас отзывалась с таким пренебрежением, еще раз внимательно огляделся. Убедившись, что магический глаз исчез, сатир довольно хмыкнул. Еще ни одному магу не удалось подсмотреть за сатиром так, чтобы тот этого не заметил. Умение чуять магию, направленную на них, у сатиров было врожденным, о чем мало кто знал. А еще меньше было тех, кто обращал на это внимание. Козлообразный народ никого и никогда не интересовал, при виде сатира все вокруг только хватались за кошельки и старались запереть двери покрепче. Сами сатиры, как маги, совершенно не славились, да и не стремились к этому. Все-таки магия требовала такого напряжения внутренних сил, на которое редкий сатир способен. Вернее, способны были многие, только желания не имели растрачивать силы по пустякам. Вот если бы с помощью магии можно было наколдовать бочонок хорошего вина, тогда… О, тогда все сатиры стали бы магами. Причем такими, что прирожденные маги от зависти бы удавились. Увы, магия такого не позволяла. А значит, и тратить на нее силы не стоит.
Итарв Су-Скаб на всякий случай еще раз внимательно огляделся.
– Вот ведь любопытный, сунул свой нос ко мне, – пробормотал он.
При этом сатира совершенно не заинтересовало это происшествие, и он вскоре забыл о нем. Ну, захотел маг посмотреть на него. Подумаешь. Посмотрел, теперь не может. Сейчас Итарв переживал свой позор. Вчера он завалился на пьянку к своему приятелю, где собралось благородное общество, и там его посмели обвинить в том, что он невесел. Он?! Ха, конечно, невесел! Но именно в этом и заключалась шутка. А его не поняли!
Итарв грустно вздохнул. Даже среди соплеменников он слыл экстравагантной личностью. Именно это и заставило его в свое время покинуть резервацию и отправиться бродить по свету. И этот свет, надо сказать, сильно сатиру не нравился. Подумать только, даже не с кем выпить по-дружески. Все какие-то чопорные. И не повеселишься. Однажды он подшутил над каким-то человеком, так тот сразу за инквизиторами побежал. Едва спасся тогда. И вот недавно он встретил другого сатира, живущего в этих краях. Ух, как Итарв обрадовался. Да и тот был рад. Пригласил своих. А дальше… что было дальше, вспоминать не хотелось.
Сатир тяжело вздохнул, поправил палку с котомкой и зашагал дальше. Где он будет ночевать, не знал, наверное, и сам Спаситель. Впрочем, Итарв не верил ни в какого Спасителя и носил крестик, только чтобы удовлетворить церковников. Для них же он выучил и несколько молитв, а то ведь уже доводилось видеть, как собратьев сжигали на костре. Повторять их судьбу не хотелось, вот и пришлось приноравливаться.
* * *
Непосредственность этого ребенка очень нравилась Стиору. Ведь действительно, зачем ему тут знания математики, геометрии, языков? Но тянется ко всему новому. И не радовать это не может…
Когда мальчик ушел домой, Стиор привычно подошел к изгороди.
– Слышал?
– Да, учитель. Малыш очень любопытен. Мне не терпится познакомиться с ним поближе.
– Рано еще.
– Я понимаю, учитель.
– Ты наблюдаешь за деревней? Что там?
– Все по-старому. Староста совсем лютует. Злится.
– Пусть ее. Главное, чтобы мальчика не трогала.
– Мальчика не тронет. Я слышал, как она говорила, что из Раора хороший трактирщик выйдет…
– Трактирщик? – расхохотался Стиор. – М-да. Глупость людская. Впрочем, нас это не касается. Пусть себе думает, что ей угодно. Ты ночевать в доме будешь?
– Нет. Хочу сходить подальше в лес, пока погода хорошая. А в доме мне нельзя. Раор очень любопытный и наблюдательный. В прошлый раз, когда я ночевал дома, мальчик иногда поглядывал в угол, где я спал. Не знаю, что он там увидел, но рисковать не хочу.
– Ты прав. – Маг задумался. – Полагаю, что дело в связи, которая возникла между вами. Ты его спутник. Он чувствует тебя, хотя пока еще не осознает этого. Ты насколько собираешься уйти?
– На неделю минимум, учитель. Хочу все там исследовать. Надо готовить дорогу к отступлению, когда в мальчике пробудится дар.
– Да рано еще…
– А потом может стать поздно.
– Что ж… добре. Может это и к лучшему, что ты уйдешь. Я слышал, что крестьяне поговаривают о каком-то звере новом в лесу… не ты ли это?
– Они меня не могли видеть.
– Надеюсь. Но тебе и правда лучше уйти. Слухи поутихнут. Пусть, пока тебе нет, хоть весь лес обыщут. Счастливо Броах.
– Спасибо, учитель.
Маг дождался, когда шорох веток за дзенном стихнет и вернулся в дом. Надо готовить новый урок для Раора. Да, мальчик любопытен и неглуп, все новое схватывает на лету. Надо только не спешить и не давать больше, чем он может освоить, как вчера, например. Иначе это может подорвать веру ребенка в себя. Заскучает и бросит все. Главное, постоянно подбрасывать ему что-то новое для размышления. Пусть постоянно думает, анализирует, смотрит. Стиор на миг замер, потом подошел к печи и остановился перед ней, наблюдая за огнем.
– И с чернилами надо все-таки что-то делать. Уголь не дело. – Маг взял со стола миску, нагнулся к печи и осторожно, боясь обжечься, стал соскребать копоть.
Дзе'тинх – сын тинха (дзенн-анн)
Акта – аналог кофе на Танре, готовится из растертых в порошок мелких веточек акатовых кустов.
Над-анн – государственный язык империи Над. Искуственно создан во времена первого императора и внедрен насильно.
Догонд, Дзаг-Фодион и Тирдок – государства, расположенные на большом острове Ллинь-Тон на северо-востоке Срединного архипелага.
