Она подняла заплаканное лицо и посмотрела на Пена:
— Мы должны помочь ему!
Она была почти в истерике. Пен был испуган, он не знал, что ей сказать. Он ничего не мог сделать. Конечно, она это видела. Однако, у нее был такой дикий вид, что он боялся, как бы она не попыталась что–нибудь сделать, что–то весьма опасное.
Рука Арена Элессдила крепче сжалась на ее запястье.
— Нет, Хайбер. — произнес он. Он подождал, пока она обернется к нему, встретившись с его обожженными глазами. — Ничего уже не сделать. Для меня все кончено. Мне жаль.
Его взгляд медленно переместился на Пена.
— Пендеррин. Двадцать лет назад, когда я летал с твоим отцом на «Ярле Шаннаре», одна молодая девушка отдала за меня свою жизнь. Она сделала это, потому что верила, что я предназначен для чего–то очень важного. Мне хочется думать, что случившееся сейчас часть того, ради чего она спасла меня. Извлеки пользу из того, что случилось. Сделай то, ради чего ты здесь оказался. Найди Ард Рис и верни ее обратно.
Он несколько раз резко и дрожа вздохнул, не сводя с мальчика глаз, изо всех сил пытаясь что–то сказать.
— Арен? — прошептал Пен.
— Обещай мне.
Глаза друида уставились в одну точку и замерли, а он сам перестал дышать. Пен не мог отвести глаз от этого взгляда, видя в нем силу стремления к той цели, которую он не считал достижимой. Он протянул руку и коснулся обожженного лица друида, затем закрыл его мертвые глаза и снова откинулся назад. Он взглянул на Хайбер, которая тихо рыдала, уткнув свое лицо в ладони, потом на Тагвена.
— Я никогда не думал, что такое может случиться, — тихо произнес дворф. — Я считал, что он тот, кто будет нас защищать все время.
Пен кивнул, глядя на пылающее озеро, на языки пламени, облизывающие темноту сумерек, на окрашенные в кровавый цвет небо и землю. Поверхность воды продолжала гореть в тишине, отсвет пламени отражался от темных деревьев. Дым смешивался с туманом, а туман с облаками, и все вокруг становилось мутным и нереальным. Мир становился каким–то чужим, в нем не оставалось ничего знакомого.
— Что нам теперь делать? — тихо спросил Тагвен. Он медленно качал головой, как будто на его вопрос не было ответа.
Пендеррин Омсфорд снова взглянул на Хайбер. Она больше не плакала. Голова ее поднялась, а на темном лице появилась маска решимости. По тому, как она посмотрела на него в ответ, он мог сказать, что больше слез не будет.
Мальчик повернулся к дворфу:
— Мы сделаем то, о чем он нас просил, — сказал он. — Мы продолжим наш путь.
Шейди а'Ру прошествовала из Совета Друидов, даже не оглядываясь на этих глупцов, ожидавших ее взгляда, ее глаза смотрели только вперед. Она не даст им такого удовольствия. Она ничего им не даст. Она кипела от ярости и разочарования, но не позволит остальным это заметить. Пусть подозревают, что хотят, о ее истинных чувствах; их подозрения были наименьшими из ее проблем.
Она ускорила шаг, проталкиваясь мимо столпившихся у выходных дверей, используя свои размеры и вес, чтобы отодвинуть их по сторонам, и повернула в коридор к лестнице, которая вела в ее комнаты. Она проявила милосердие, покинув их так резко. Если бы она еще немного помешкала, то могла бы убить любого из них.
Конечно, это доставило ей гораздо больше удовлетворения, чем все остальное, что случилось.
Она провела целый день, пытаясь убедить Совет в необходимости занять твердую позицию в войне между Федерацией и свободнорожденными. Она настаивала, чтобы орден друидов не предпринимал никаких действий до тех пор, пока эта война не будет окончена. Она утверждала, что Федерация, превосходящая противника в людях и материалах, в конечном итоге неизбежно станет победителем. Лучше, если это произойдет сейчас, чтобы можно было начать восстановление, чтобы друиды как можно скорее приступили к своей работе. В любом случае Каллахорн являлся территорией Южной Земли, заселенной в основном представителями расы людей и, естественно, преследующей интересы Федерации. Пусть так и будет. Сделать это условием прекращения войны. Свободнорожденные, в лучшем случае, представляли собой отряды повстанцев, поглощенные своим глупым упорством сохранить Каллахорн за собой. Убрать молчаливую поддержку друидов и повстанцы проиграют.
Она, конечно же, не рассказала Совету, что заключила сделку с Сеном Дансиданом, чтобы помочь ему получить контроль над Приграничьем. Она не рассказала им, что передача Каллахорна под управление Федерацией была ценой за то, чтобы он поддержал ее и расширение власти и влияния ордена. Этого знать им было ни к чему. Достаточно того, что она предлагала разумное и здравое решение проблемы, которая беспокоила орден со дня его создания.
Однако Совет отказался принять ее предложение, его члены поддержали эту змею Джеранта Серу, который настоял, что вначале необходимо тщательно изучить последствия таких радикальных действий. Его аргументом было то, что этот вопрос не был таким простым, как пыталась представить Ард Рис. В значительной мере исход войны между Федерацией и свободнорожденными задевал также и эльфийские интересы. Как только он упомянул эльфов, буквально тут же вскочили дворфы и заявили, что и их интересы также представляют важность. Вскоре спорили уже все. С его стороны это было умно. Не отвергая сходу предложение, он ухитрился отложить любые действия на более поздний срок, с оглядкой на свои собственные интересы, в чем она была уверена.
Очень хорошо. Сегодня он победил, но настанет другой день — хотя необязательно для него. Он стал какой–то помехой, с которой вскоре ей придется разобраться. Если его нельзя будет прибрать к рукам, то его следует удалить.
На данный момент у нее были более насущные проблемы. Через три дня прибудет Сен Дансидан и он ожидает услышать, что она получила одобрение Совета по поводу захвата Федерацией Каллахорна вместе с открытым отказом свободнорожденных от претензий на эти земли. Он ожидает совместного заявления о солидарности в этом вопросе, которое четко покажет свободнорожденным, что их дело проиграно. Его ожиданиям не суждено сбыться. Ей придется рассказать ему, что этот вопрос не урегулирован и ему придется еще потерпеть. Ему это не понравится, однако придется смириться. Он привык к разочарованиям, он это переживет.
Она начала подниматься по лестнице в башню, осознав, что уже наступила темнота, просачиваясь сквозь окна и бросая тени в мерцающем свете факелов. Уже ночь, а она еще даже не обедала.
Она прошла почти половину пути, когда наверху лестницы появился Траунт Роуэн и стал спускаться вниз. Она сразу же поняла, что что–то случилось.
— Тебе лучше пойти туда, Шейди, — тихо сказал он, ожидая, когда она дойдет до него, а затем разворачиваясь обратно, туда, откуда он пришел. — В холодную камеру.
