Перемахнув на господскую половину поместья, затаился у большого раскидистого дуба. Особняк Укила окружал ухоженный парк. В зимнюю ночную пору голые ветки деревьев вызывали мрачные ассоциации, а днем тут, верно, и в декабре недурственно: мощенные ровные дорожки, остриженные в разнообразные затейные фигуры кустарники. И тишина, в которой слышен каждый шорох. Я оглянулся. Шпага и кинжал снова наготове.
Что именно насторожило, понял не сразу. Тени рядом нет! Я больше не чувствовал её! По виску сбежала струйка пота. Не исчезла ли она, чтобы спустя миг вынырнуть из ниоткуда и вонзить в меня свои кинжалы? Или, выкарабкавшись из могилы, у неё теперь есть что-то более смертоносное?
Я крутил головой, прислонившись спиной к коре старого дуба. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Я едва не запаниковал, но умиротворенный парк так и остался непотревоженным. Словно бы и нет больше тени.
— Черт с тобой, — прошипел я, уняв нарушенное дыхание.
В сотне шагов спал особняк Укила. Большое трехэтажное каменное здание с вычурной лепниной и тринадцатью шпилями, пронзающими небо. Вместо ставен все окна защищены изогнутыми металлическими решетками. Подобной витиеватой архитектурой не удивишь в южных столицах, но для Загорья особняк смотрелся чужеродно. От него веяло чем-то неестественным. Когда рассматривал дом, вдруг почувствовал настойчивое желание убраться прочь. Что за нерешительность! Ругнувшись, я сплюнул и направился к малоприметной двери в правом крыле.
Невысокая дверь скорей всего отводилась слугам, а, значит, по обыкновению больших домов никогда не затворялась. Я ошибся. Все-таки близость Запустения не могла не наложить свой отпечаток на местный быт. Дверь заперли, однако внутренний замок оказался столь же примитивен, что и навесной у конюшни. Магия легко вскрыла его, я даже не доставал приготовленные загодя булавки и нож.
Ступив на порог особняка, долго вслушивался в тишину, что оставил снаружи. Тени нет, но, думая об исчезновении нечисти, я нервничал все сильней. Лучше закрыть дверь за замок.
Длинный прямой коридор уходил от меня черным жерлом, в конце которого одиноко горел светильник из одной свечи. Я продвигался вперед больше на ощупь, почти не видя перед собой ничего. Магическое зрение помогает мало, когда нет хотя бы лунного света. В полной темноте, например, в подвале, вовсе ничего не углядишь.
По обе стороны от меня часто попадались двери. Из-за некоторых слышался храп; то были комнаты прислуги. Я надеялся, что терзавший меня страх уймется рядом с живыми людьми. Но нет, и глупо сие. Что они против воскресшей из могилы тени? Однако подсознательно хватался за эту мысль. Я боялся встречи с тенью, но не меньше тревожило и её исчезновение. Хотя еще вчера полагал, что привык к присутствию тени, ведь каждую ночь та появлялась у стоянок нашего отряда… Дурак.
Я почти ничего не различал в длинном коридоре, и каждый шорох сулил её появление. В горле стал сухой ком, очень хотелось пить. В доме Укила мне было очень не по себе, в полной темноте ощущал себя каким-то беспомощным.
Но вот и свеча! Коридор закончился и поднимается лестницей на второй этаж — к господским покоям. Переведя дух, я, наверно в сотый раз за сегодняшнюю ночь вслушался в тишину: наверху тоже ни звука. Странный дом, очень странный. Почти не освещенный спящий особняк, хотя вряд ли сейчас сильно за полночь. Я много раз видел богатые дома и дворцы и не припомню, чтобы даже глубокой ночью спали абсолютно все их обитатели. На той же кухне обязательно должен кто-то возиться. Черт знает, где здесь кухня, но копошения прислуги тоже не слыхать. Только храп за дверьми.
Необычный порядок заведен в доме Укила, да шут с ним, пускай правит челядью, как пожелает, мне нужно лишь его золото. Перехватив поудобней шпагу, я ступил на лестницу, которая вывела в большой зал с богатой мебелью и высокими окнами. Рядом с ними как будто и дышалось легче.
Скоро я миновал третью роскошную комнату словно бы вымершего особняка и снова вышел в коридор. Его правая стена разрезалась еще большими окнами, чем в предыдущих залах. Где же кабинет промышленника?
Опустив взор, чтобы поправить ременную перевязь на груди, на коей висели два из четырех моих пистоля, услышал впереди звук шагов. Я резко вскинув голову. По коже волной пробежали мурашки. В полусотне шагов в конце коридора кто-то стоял. Кто-то, кого я не успел разглядеть. Я моргнул, и коридор снова стал пустым.
— Что за…
Пальцы с силой сжали эфес шпаги. Что это было? Точно не тень, её присутствие я бы не спутал ни с кем иным. Но что или кто тогда? Или мне уже мерещится несуществующее? Я поспешил туда, где, как показалось, заметил темную фигуру, и не нашел ничего, чтобы помогло бы ответить, привиделась ли та или нет.
Зато теперь я стоял перед большими двустворчатыми дверями, которые явно выделялись на фоне всех остальных. Искусный резчик изобразил на дереве сцены охоты на оленя и инкрустировал свою работу серебром. Ручки тоже из серебра. Осторожно надавил на одну из них — левая створка тихо поддалась вперед, и я проскользнул внутрь.
Центральную часть огромной комнаты с изысканной мебелью, коврами и тиснеными обоями занимала широкая кровать с балдахином. Пустая, с наполовину слезшим на пол одеялом. Не хозяина ли этих перин наблюдал минуту назад?
Через распахнутую балконную дверь тянуло свежим воздухом. В душе зашевелилось нехорошее предчувствие. Ночью в Загорье раскрытые окна сулили неприятности. Фоссу моя неосторожность едва не стоила жизни. Но где хозяин комнаты? Я метнулся к плотным занавесям, обрамлявшим выход на балкон, и заглянул за край тяжелой ткани. Никого.
Позади вдруг раздался отчетливый шорох. Я резко обернулся, выставив перед собой клинки. Но и теперь никого. Спальные покои все также пусты. Кровь и песок! Я же отчетливо слышал, как что-то прошелестело по ворсу ковра. Я замер, стараясь не дышать, и вслушивался в тишину, легшую на поместье и проникшую в особняк. Никого и ничего. Присутствие тени тоже не ощущалось, но надолго ли? Я закрыл решетку, отгородившую комнату от балкона, а затем и саму балконную дверь. После двух щелчков замка напряжение внутри меня несколько улеглось. Я снова осмотрелся.
В двух противоположных углах покоев темнели очертания еще двух дверей. За той, что проверил первой, скрывалась ванная комната; пустая как и спальня. А другая вела в кабинет с книжными шкафами и большим бюро со стопкой бумаг на столешнице. Каждый документ был подписан Уилом Укилом. Я в его кабинете.
Снова шорох в спальне, и опять я не обнаружил никого. Проклятый пепел! Ну не мерещится же мне! Я обошел спальню, заглянул в каждый шкаф и даже под кровать. Ничего. Воображение у тебя разыгралось, Николас. Воображение… Но отчего ж так муторно? Хотелось поскорей убраться из этого странного особняка, чтобы не вздрагивать от каждого шороха.
